Заклятие короля-колдуна - Роберт Энтони Сальваторе

Секунду спустя над ней пролетело другое чудище, отброшенное ударом дворфа, и, зацепив первую горгулью за лапы, потянуло за собой. Вслед раздался торжествующий боевой клич Праткуса.

Ольгерхан оказался тут как тут и принялся колотить поверженное чудище дубиной, с сухим треском ломая ему кости.

Но почему-то удары его становились все слабее. Дворф с недоумением воззрился на могучего полуорка. Тот едва переводил дыхание и вообще, казалось, из последних сил держался на ногах. Дворфский жрец озадаченно разглядывал Ольгерхана - ведь у него не было серьезных ранений, да и дрался он пока недолго.

Покачивая головой, Праткус повернулся, ища глазами нового противника.

Очередной раз кувырнувшись, чтобы увернуться от когтистых лап, Энтрери раздраженно подумал, сколько же можно падать и вставать. А еще он сердито спрашивал себя, куда, черт побери, подевались этот тощий и хвастун дворф. Однако в следующий миг он с мстительным удовлетворением отметил, что одно из чудовищ ринулось на маленькую палатку чародея и стало яростно терзать ее когтями.

Но внутри, как ни странно, никого не оказалось.

Лоскуты ткани упали на землю, и чудовище со сконфуженным видом обнаружило одну лишь веревку, удивительным образом висящую в воздухе. Тварь подергала ее и стала перебирать лапами, продвигаясь к верхнему концу. Вскоре она по плечи исчезла в межуровневом укрытии.

Вспышка ослепительного огня - и ее обезглавленное тело рухнуло наземь. Из ниоткуда вынырнул Атрогейт, сжимая в руке дымящийся кистень.

- Я дерусь с мужиками, миндальничать не по мне! Дам, с их коварством, оставьте себе! А-ха-ха-ха!

Энтрери в душе пожелал дюжину горгулий на его голову.

Две из них, словно услышав его мысленный призыв, ринулись вниз, на дворфа, но тот с такой яростью размахивал кистенями, что они не смогли подлететь близко, и в этот момент из межуровневого пространства ударила молния.

Удар был такой силы, что оба чудища разлетелись в стороны, и вслед за этим над веревкой показалось лицо Кантана. «Да,- подумал Энтрери, - этого худышку голыми руками не возьмешь».

На земле третья горгулья бросилась на дворфа, а тот, не дожидаясь удара, тоже ринулся на нее. Противники сшиблись лбами до того, как чудовище успело пырнуть Атрогейта рогом, и оба, отлетев назад, выпрямились, пытаясь устоять на нетвердых ногах.

Атрогейт снова взревел: «А-ха-ха-ха!» - фыркнул и плюнул противнику в морду.

- Сначала плюю, потом метко бью! - взревел он и, круто развернувшись, треснул чудище кистенем по морде.

Голова горгульи дико дернулась, лапы разлетелись в стороны, спина выгнулась, и она поднялась в небо. А Атрогейт, завершая разворот, ловко ударил вторым кистенем горгулью, спускавшуюся сверху.

Она упала бы, но дворф не привык рассчитывать на удачу, а может, просто слишком любил драться.

Со свистом раскрутив кистени над головой, он стал бить чудовище, пока оно не свалилось замертво на землю.

- А-ха-ха-ха! - взревел дворф и ринулся на помощь Праткусу и двум полуоркам.

Но, не добежав до них, он развернулся так круто, что каблуками тяжелых сапог прорыл в земле две борозды.

Энтрери сразу увидел, что именно отвлекло Атрогейта, и у убийцы перехватило дыхание: четыре летучие твари одновременно неслись на черный шар, созданный Джарлаксом.

- Джарлакс! - завопил Энтрери и вздрогнул, когда все четыре чудовища скрылись в непроглядном искусственном мраке.

Изнутри почти тотчас же донеслись вопли, визг и хищное рычание.

Энтрери вдруг почувствовал слабость в коленях.

- Давай туда, дворф,- прошептал он неожиданно для самого себя.