Королевская кровь-13. Часть 1 - Ирина Владимировна Котова

Пока в Тидуссе ночью творились чудесные дела, в столице Блакории Рибенштадт стоял солнечный майский вечер.

Неспокойно было в разрушенном трещинами и битвой богов городе, в котором почти не осталось мирных жителей, кроме стариков, которые не захотели никуда идти. Портал исчез, и выжившие, ошеломленные и растерянные иномиряне, пережившие благотворное явление анхель и три дня снега, обратили свой взор на юго-восток — туда, откуда большой дугой наступали силы трех королевств.

Срочно решалось, что делать дальше, потому что тиодхар Манк-теш сразу, как узнал о смерти императора Итхир-Каса, улетел через портал за Анлин-кас, чтобы сделать ее своей женой, а самому сделаться наследником императора: жрец, принесший приказ богов не оставлять порталы и не сметь ввязываться в борьбу за внучку императора, разминулся с ним, и сейчас судьба Манк-теша была неизвестна. Успел ли он долететь до императорского дворца и выкрасть Анлин-кас, не сгинул ли в затопленной и разрушенной Лакшии — то никому было не известно.

А, может, он знал, что боги любят жестоких и дерзких, и простили бы его. Тем не менее, судьба его ныне была неясна, и во главе войска остался Виса-асх, когда-то вышедший со своей армией у города Великая Лесовина на Севере Рудлога и так и не сумевший взять ее, видевший как беловолосая правительница-колдунья на гигантской огненной птице закрыла врата на Лортах и затем бежавший со своей армией до границ с Блакорией. Виса-асх, чей возраст уже подбирался к сорока годам, наголо бреющий голову и лицо после того, как попал под огненный удар от мага, долго лечивший рану после огнестрельного ранения от противника, истощавший за время отступления с Севера Рудлога, был уже потрепан армиями Туры и опасался их, и не знал, что делать, и совета спросить у него было не у кого.

Помимо стариков в столице Блакории оставались священники в храмах местных богов, лечившие как своих, так и чужих, помогавшими упокаивать нежить. Их, следуя приказам богов, не трогали, по улицам они ходили свободно, словно ничего не боясь.

В принципе, после того как парочку безумных, осмелившихся напасть на такого служителя, унесло куда-то в поля за город, их и вовсе стали обходить стороной. И эти служители три дня назад, после того как земная тряска успокоилась, вышли из храмов, звоня в гонги, и объявили на все четыре стороны, что местные боги победили, а боги Лортаха повержены и висят в небе черной Луной.

Виса-асх, будучи самым осторожным среди всех тиодхаров, был так ошеломлен, что сам, невзирая на запреты жреца, пригрозившего ему проклятьем, пришел в храм к такому служителю. И без угроз задал ему все интересующие вопросы.

Он бы не поверил ответам, но слишком многое видели иномиряне за эти дни — и черная луна действительно висела в небе, и, самое главное, победи бы их боги — все в новом мире об этом бы уже знали. Боги Лортаха себя бы как-то но проявили.

Однако мир восстанавливался, а у служителей местных богов оставалась сила лечить и защищаться, так что все сказанное ими могло быть правдой.

Поэтому, как только иномиряне пришли в себя после всех катаклизмов, то, как и предсказывал командующий дармонширской армией Венсан Майлз, послали во все стороны гонцов на раньярах с наказом тайно, скрываясь днем в лесах, долететь до мест, где были открыты другие порталы, и узнать, что с ними сейчас. И речь шла не о соседней Инляндии — потому что из ее столицы уже долетели гонцы, проведшие стрекоз под снегом, и сообщили, что оба портала под столицей страны Лаунвайтом закрыты. И что Ренх-сат проиграл, и видели его уходящим в портал без своих знаменитых доспехов, как простого нейра.

Армия из Рудлога, наступающая на Блакорию, пока не двигалась с места, и нужно было решать, продолжать ли сопротивление или складывать оружие. В обоих случаях им грозила смерть, и Виса-асх колебался и думал.

Биться? Сдаваться? Ждать известий о вратах и, если они где-то остались, пробиваться туда?

Для начала нужно было выиграть время. И искать тех, кто осмелится пойти к врагу послами, чтобы за переговорами дать возможность подготовиться к боям, если все же придется стоять до конца. А вот времени у армии Виса-асха оставалось немного — на землях вокруг разграбили уже все, что могли разграбить, а снабжение через врата прекратилось с их закрытием. Еще немного, и нейры начнут погибать не от рук врага, а от голода и связанных с ним болезней. А охонгам придется скармливать их тела и друг друга.

Думал Виса-асх и не мог найти решение. Слишком много вокруг творилось непонятного и жуткого.

Вот и этим вечером, пока сидел он в одном из богатых домов, с улицы раздались крики. И он вышел на балкон.

И увидел, как огромный, темный и старый дворец, сложенный из больших прямоугольных камней, с острыми шпилями и черными птицами на них, беззвучно, сияя пробегающими по стенам зелеными огнями, поднимается ввысь вместе с деревьями и постройками окружающего его парка, вместе с брусчаткой дорог и длинной черной оградой, окружившей его как кружевное гигантское кольцо. Поднимается вместе с куполом, под который тщетно пытались попасть иномиряне, думая, что там, внутри, несметные сокровища, с подвалами, трубами и подземными какими-то механизмами, с канализационными стоками и колодцами.

Дворец проплыл над Виса-асхом, роняя комья земли с фундамента и корней деревьев, и тиодхар только и мог смотреть, открыв рот, не зная, кому молиться, чтобы эта махина, скрывшая полнеба, не свалилась прямо на него.

Дворец засиял зеленым и исчез. А на месте, где он был, осталось черное пятно почвы с глиняными выходами и углублениями там, где стояло здание.

Виса-асх, отступив от балкона, обернулся: в покоях его был гость. И тиодхар даже успел схватиться за меч, прежде чем понял, что его не слушаются ни руки, ни ноги. И хорошо, что не слушаются — он разглядел сияющие зеленью глаза, дымные крылья за спиной, похожие на птичьи, и мощь, исходящую от незнакомца, высокого, с рыжей бородой и волосами. И застыл.

— Я бы мог очистить землю Блакории от вас одним желанием, — задумчиво проговорил гость, обходя генерала по кругу, и не было в этом давления, но Виса-асха все равно вдавливало в землю. — Искушение так велико, но Триединый, боюсь, не зря дал мне эту