Мост через вечность - Ричард Бах

— Алло? — она перевела дыхание. Ее голос буквально тонул в звуках гитар и ударных.

— Лесли? Это я, Ричард. Я знаю, что теперь уже поздно, но, может, у тебя найдется немного времени поговорить?

Молчание. Музыка звучала вовсю, и я ждал, что она повесит трубку. Пока я там мучился над выбором, — подумал я, — выбор оказался уже сделан — такие, как я, больше не представляют для Лесли интереса.

— Хорошо, — сказала она наконец. — Только выключу музыку. Я танцевала.

В трубке стало тихо, потом она вернулась к телефону.

— Привет.

— Привет. Я получил твое письмо.

— Хорошо.

Сам того не осознавая, я ходил туда-сюда с телефоном в руках. — Ты и вправду хочешь все прекратить?

— Не все, — ответила она, — я надеюсь, мы еще поработаем вместе над фильмом. Я буду считать тебя своим другом, если тебя это устраивает. Я только хочу прекратить обиды.

— У меня никогда не было желания тебя обижать.

— Я вообще не могу тебя обидеть, — продолжил я мысленно. — Тебя невозможно обидеть, если ты прежде сама не почувствуешь себя обиженной:

— От этого не легче, — возразила она. — Мне кажется, я не гожусь для открытых отношений. Поначалу это было нормально, но потом мы были так счастливы вместе! Нас двоих окружала атмосфера такой солнечной радости! Зачем разрушать ее в угоду людям, которые ничего не значат или в угоду абстрактным принципам? Это просто бессмысленно.

— Почему бессмысленно?

— У меня была кошка. Ее звали Амбер. Большая пушистая персидская кошка. Все время, что я была дома, мы с Амбер проводили вместе. Она вместе со мной обедала, мы вместе слушали музыку, ночью она спала у меня на плече. Потом у Амбер появились котята. Они были такие замечательные. Она их любила, проводила с ними почти все время, я их тоже любила и тоже проводила с ними почти все свободное время. Теперь мы с Амбер были не одни, нам нужно было заботиться о котятах, согревать их своей любовью. Никогда потом, до самой ее смерти, мы не были так близки.

— Глубина близости, к другому человеку обратно пропорциональна количеству прочих людей в нашей жизни? — спросил я. Потом, испугавшись, что она увидит в этом насмешку, — ты полагаешь, мы с тобой должны быть единственными друг для друга?

— Да. Поначалу я примирилась с обилием твоих подружек. Когда ты был один, твое дело было, как себя вести. Но когда появилась Дебора, — принцип Деборы, как ты бы сказал, — я вдруг поняла, что твой гарем перемещается на запад, и для меня в нем тоже уготовано место. Я не хочу этого, Ричард.

Знаешь, чему я научилась, будучи с тобой? Я узнала, что возможно, и теперь я должна придерживаться того, что, по моему мнению, у нас было. Мне хочется быть в очень близких отношениях с тем, кого я буду уважать и любить, кем буду восхищаться, с тем, кто испытывает ко мне такие же чувства. Так или никак. Я поняла, что ты ищешь не то, что я. Ты не хочешь того, чего хочу я.

Я перестал ходить и уселся на подлокотник дивана. За окном сгустилась темнота.

— А чего я хочу, по-твоему? — спросил я.

— В точности того, что у тебя есть. Многие женщины, которых ты едва знаешь, которым можно не уделять слишком много внимания. Эдакий поверхностный флирт, использование друг друга, никаких шагов к любви. Я так представляю себе ад. Ад — это место, время, сознание, Ричард, в которых нет места любви. Ужас! Избавь меня от этого.

Она говорила так, будто все уже решила, и будто я тоже непреклонно стоял на своем. Словно не было никакой надежды что-то изменить. Она ни о чем не просила, просто говорила о самом сокровенном, зная, что я никогда не соглашусь.

— Я испытывала глубочайшее уважение к тебе и восхищалась тобой, — продолжила она. — Я считала тебя самым чудесным человеком, которого мне когда-либо доводилось знать. Теперь я начинаю видеть в тебе то, чего видеть не хочу. Боюсь, мне придется перестать тобою восхищаться.