Год Анагон - Марта Еронакова

Тиира бросилась вперед первой и, схватив веста за горло, с размаху ударила его об лед. На лице воина застыл испуг.

– Это не я! Я не… Не я! Это был Ренто! Он вселился в меня и напал на него! Я ничего не делал!

Он все что-то говорил и говорил, оправдываясь и моля о пощаде, но девушка не слышала его. Она склонилась над стремительно бледнеющим воином и пыталась остановить кровь. Ладони ее вспыхивали зеленым светом, но тут же гасли. Давясь слезами, кошка закричала:

– Ну же! Почему не получается?

Динар забрал её ладони в свои и приложил их к губам. Затем, тяжело дыша, еле слышно прошептал:

– Ты не целительница. Ты воин, Анагон. И ты главное, что у меня было в этой жизни. Одержи еще одну такую победу, и я буду знать, что все было не напрасно.

С этими словами волк умер. Кошка до боли сжала зубы, но тихий стон всё равно вырвался из её груди. Вульгус подошел ближе и дотронулся до ее плеча, но девушка яростно мотнула головой, и воин поспешил отступить. Качаясь, Карисси встала. Даоран заверещал с удвоенной громкостью, когда Правительница, с горящими от ярости глазами, схватила его за волосы и с силой встряхнула:

– Карисси! Это не я! Я не стал…

– Зачем? Я пощадила тебя, я оставила тебе жизнь, я отпустила тебя на свободу – и так ты благодаришь меня?!

Даоран уже не кричал, он тихо плакал, не переставая бормотать, что это не он, а кто-то другой, и что он бы никогда, но Карисси не слушала его. По волосам ее пробежали искры и диким, нечеловеческим голосом она воскликнула:

– Лун-лун!

Даоран беззвучно заорал от боли. Пламя возникало в каждой клетке его тела и жгло его изнутри. Самое жестокое заклинание Лун, оно использовалось очень редко и только в самых крайних случаях. Кошке показалось, сейчас именно такой случай. Даоран корчился на льду, но не умирал. Карисси была слишком слаба, чтобы вложить в заклинание достаточно силы, и оно мучило воина, но не могло убить. Внезапно Вульгус выхватил кинжал и одним резким движением перерезал Даорану горло. Правитель ещё раз дернулся и замер.

– Зачем? – в ярости обернулась к нему кошка.

– Он мучился, – воин старался отвечать спокойно, но образ корчащегося парня всё ещё стоял у него перед глазами.

– Он заслужил эти мучения! Он должен был мучиться вечно! Он заслужил!

Девушка не заметила как расплакалась. Она продолжала кричать проклятия в сторону Даорана и Вульгуса, и никак не могла остановиться. Она ударила кулаками в грудь воина. Синай испуганно отшатнулся. Тиира, не зная, что делать, встревожено переводила взгляд с правительницы на воина и обратно. Наконец, силы Карисси окончательно закончились. Она пошатнулась раз, другой. Вульгус взял ее за руку, и девушка покорно уткнулась носом ему в шею. Тиира следила за происходящим с нескрываемым удивлением, не отняв руки от ножен. Зато Синай улыбался так, будто ему одному было что-то известно, но делиться своими знаниями он не собирался.

Вульгус обратился к воинам:

– Возвращаемся во дворец. Синай, Тиира… – он запнулся. – Динара надо взять с собой.

Воины кивнули. Синай попытался поднять тяжелое тело, но тут же отказался от этой затеи. Тиира наклонилась и с легкостью подняла на руки мертвого воителя. Взглядом Вульгус приказал ей идти позади, чтобы Карисси не увидела своего друга, безвольно повисшего на руках воительницы, и истерика не началась снова. Но он зря переживал. Карисси, измотанная сражениями, ранениями и переживаниями последних месяцев, провалилась в глубокий обморок. Лишь по невероятному жару, исходящему от нее, можно было судить о том, что девушка еще жива.