Забираю вас себе! - Тина Солнечная

class="p1">Комната встретила нас густым, плотным воздухом, наполненным запахом кожи, железа и чего-то тягучего, едва уловимого — как ожидание боли, смешанное с возбуждением. Свет был приглушён, но ровный — всё видно, как на ладони. На стенах — крюки с плётками и стеком, верёвки, кандалы, маски, кляпы, даже масляные флаконы и длинные перчатки. Справа — массивная кровать с креплениями, слева — растяжка с регулируемыми ремнями и штангами. Всё продумано, будто комната создана, чтобы испытывать, проверять, ломать.

Я сделала шаг внутрь, он сразу начал снимать с себя одежду, будто она ему мешала дышать. Не оставил ничего. Ни пояса, ни белья. Остался совершенно обнажённым. Его тело было сильным, поджарым, с явным боевым прошлым — и с изрядным упрямством в каждом движении.

Он посмотрел на меня прямо, не стесняясь ни на секунду. Его карие глаза уже не жгли той злостью, что при первой встрече, тепреь он изучал меня, как своего будущего противника на долгое время. Очевидно, что он был уверен в том, что тест драйв пройдет успешно.

— Что предпочитает Лея? — спросил он ровно. Ни страха, ни вызова. Только спокойная готовность подчиниться…

Я не сразу ответила. Эта сцена должна была бы пугать. Или возбуждать. Но внутри было… спокойствие. И немного любопытства.

Он стоял передо мной — похожий на Томрина, но совсем не он. Забавно, но у меня не было ощущения, что я делаю что-то неправильное, находясь с ним тут. Когда мне предложили того парня на втором этаже, было неприятно и неправильно. А вот рядом с Исом все как надо. Как с остальными моими цисками. — Я ещё не решила, — сказала я тихо, проходя мимо него. Провела пальцами по плетке, по верёвке.

— Ты циск?

— Да, лея.

— А ты что умеешь, кроме того, что «рукастый»?

Он чуть склонил голову, уголок губ дёрнулся:

— Всё, что нужно. Всё, что прикажете. Если вы и правда готовы забрать меня с сестрой, я буду таким, как вы пожелаете.

Голос — низкий, чуть хрипловатый. И в нём не было ни капли игры. Он был готов к чему угодно. И я это чувствовала.

Глава 47

Он провёл ладонью по своему члену — уверенно, но без нарочитой демонстрации. Просто привёл себя в боевое состояние, как будто готовился к серьёзной, важной задаче. Я не отводила взгляда. Он был красив — стройный, мускулистый, движения точные, почти кошачьи. И да… слишком похож на моего Тома. Не один в один, но достаточно, чтобы сердце сделало неровный толчок.

Я рассматривала его открыто. Хотела понять, кто он такой. Что в нём есть кроме тела и этих обжигающе-карих глаз.

Он заметил мой взгляд, повернулся к полке с орудиями и негромко спросил:

— Хотите, чтобы следы остались? Или предпочитаете, чтобы всё прошло… мягко?

Я замерла на миг. Вспомнила Талмера. Его плечи. Его взгляд. Пожала губы.

— Покажи спину, — попросила я.

Он послушно развернулся. И я подошла ближе.

Шрамы. Глубокие, старые, пересекающиеся. Некоторые были будто поверх свежих, как будто он даже не успевал заживать. Гораздо больше, чем у всех моих цисков вместе. Возможно, потому что Томрин постоянно их в тайне лечил, а этот… этот явно давно не знал, что такое забота.

Я провела пальцами по его коже. Он едва заметно вздрогнул, но стоял смирно. Напряжённо.

— Какая твоя способность? — спросила я, не убирая руку. Чувствовала, как под моими пальцами играют мышцы.

Он молчал. Ждал.

— У меня её нет, — наконец сказал.

Я подняла бровь.

— Врёшь.

— Нет. Так бывает, но редко.

— Думаю, все же, врёшь. Но не важно. У меня дома есть циск, который чувствует ложь. Спрошу снова — позже.

Он напрягся. Не хотел, чтобы я узнала его способность. Это было видно по каждой жилке. Как интересно.

— Что мне сделать, чтобы вы были довольны, Лея? — сменил тему Ис.

Я смотрела на его спину, потом снова обошла и встала перед ним.

— Ты был с женщиной, пока был свободным?

— Да.

— Покажешь, как ты занимался с ней любовью?

Он взглянул на меня, сбитый с толку. Он стоял передо мной, чуть напряжённый, но не опуская взгляда. Я видела, как в нём борются привычка к подчинению и какая-то упрямая гордость. Он, конечно, понимал, чего я добиваюсь, но всё же уточнил:

— Вы хотите, чтобы я показал вам свою любимую позу? Я правильно понял?

— Да, мне любопытно, — ответила я, не отводя взгляда.

Он чуть нахмурился.

— Вам не понравится.

— Почему?

— Эта поза не приносит боли.

Меня пробрало холодком. Он и правда считал, что я могу быть разочарована, если не увижу страданий. Может, так было с другими. Может, он просто больше не верил, что ласка кому-то интересна.

— Именно поэтому мне интересно, — сказала я тихо. — Ты ведь сам сказал, что готов сделать всё, что я захочу.

Он сжал губы, будто это было особенно трудное задание, но всё же кивнул.

— Эта поза… леи такие вещи не делают с рабами.

Теперь я была полностью заинтригована. Неужели всё настолько необычно?

— Приступай, — сказала я и осталась стоять, выпрямив спину.

Он подошёл не сразу, будто собирался с духом. Потом — обошёл меня сзади. Его пальцы осторожно коснулись моих волос, провели по прядям, как будто запоминая на ощупь. Я не двигалась.

Он медленно потянул за ткань, освобождая мои плечи, и поцеловал шею — мягко, сдержанно, как будто боялся спугнуть. Я почувствовала, как сама слегка подаюсь назад, подставляя ему шею. Тепло его дыхания на коже показалось мне неожиданно интимным.

Он опустил руки на мою талию, не делая ничего резкого, просто удерживая, касаясь, пробуя, как я отреагирую. Потом начал медленно, с почти священным вниманием, гладить моё тело — не как раб, выполняющий приказ, а как мужчина, который знает, что делает, и хочет быть деликатным.

Каждое движение, каждый жест был будто наполнен молчаливым вопросом: «Можно? Ты позволишь?» И я позволяла.

Он медленно, почти несмело начал стягивать с меня одежду. Ни спешки, ни грубости. Только руки, осторожно расправляющие ткань. Оставил на мне лишь тонкое бельё, взгляд скользнул по телу, и я почувствовала, как тепло подступает к щекам.

Руки его дрожали едва заметно. Он изучал. Сначала взглядом, потом губами — осторожно, как будто я могла рассыпаться от неосторожного касания.

Потом приподнял меня и аккуратно опустил на кровать. Мягко и даже заботливо. Навис надо мной, опираясь одной рукой рядом, а второй — провёл по животу, выше, к ребрам, к груди. Глаза в глаза. Ничего хищного. Только… нежность?