Свет из тени - Делони Ворон

не совсем человек, так как её отличительные черты скрывало красиво уложенное пепельное каре. Вместо обычных ушей у неё были не то волчьи, не то собачьи, покрытые густым серым мехом. Выглядели они так, будто их ей кто-то пришил. На жёлтые радужки глаз будто кто-то случайно капнул алой краски; при взгляде в кровавые зрачки в душе что-то начинало шевелиться, будто страх приобретал форму живого существа. Всё остальное было волне обычно: синяя рубашка на верёвочной шнуровке, надетая на стройное тело, на узких плечах – плащ цвета травы. Тонкие руки пианистки облачены в кожаные перчатки без пальцев, на ногах облегающие серые лосины с черным поясом, к которому был приторочен простой кинжал, и полусапожки того же цвета.

- Ну привет тебе, новобранец, – голос её звучал звонко, будто колокольчик, – добро пожаловать в нашу обитель.

Она сверкнула улыбкой, показав острые, как бритва, клыки, явно принадлежавшие волку.

“Видимо, это представительница ещё одной расы, – подумал Лайт, улыбаясь в ответ, – но какой именно, узнаю позже. Неприлично спрашивать такое у девушки, да ещё и в присутствии мужчин. Да и показывать своё невежество будет глупо с моей стороны”.

Когда все наконец познакомились, Экган махнул кому-то за спиной Аркели, и усевшись поудобнее, уставился на Лайта.

- Ну, как тебе наш скромный домик, – он говорил это не без чувства гордости, – скажи, что все довольно миленько и уютненько?

- Ну да, скромненько так, – Лайт быстро оглядел помещение взглядом ревизора, – со вкусом.

Все сидевшие чуть слышно усмехнулись, но улыбок скрыть не смогли.

- Экган, – взял слово Аркели, – может, ты мне сможешь объяснить, почему, когда я собирался пойти в сад за травами, оттуда вышли три дуба и чинно пошагали в сторону главных ворот?

Экган тяжело вздохнул и поведал историю, которая с ними случилась по приезду.

- Ну она даёт, – присвистнула Меррита. – А вы их потом хоть видели, а то они, может, их в озеро скинули?

- Нет, – покачал головой Экган, – но лучше бы и вправду утопили, так бы можно было выставить всё как несчастный случай. А так, если его угрозы были не блефом, ждать беды. Меня больше настораживает Ульра, – в его голосе появились нотки тревоги. – Последние две недели её будто подменили. Кидается на всех, кричит, а сегодня вообще номер отчебучила, явно ей не свойственный.

- Возможно, у неё что-то случилось, – предположил Аркели, – просто она пока не хочет об этом говорить, вот и срывается на всех. Возможно, это как-то связано с её отцом. Дай ей немного времени, она девушка умная, воспитанная, так что всё наладится.

Тяжело вздохнув, Экган едва заметно кивнул, а после уставился куда-то в стену. Судя по тому, что описанный Аркели характер Ульры и тревога Экгана ни у кого не вызвали вопросов, они описывали ситуацию абсолютно точно. Тогда почему же за почти неделю поездки Лайт ни разу не заметил ангельского характера Ульры? К тому же ещё Джуба говорил о том, что эта девушка не такая бессердечная и жёсткая, какой могла показаться.

“У ворот Ульра говорила о болезни отца. Возможно, до неё доходили слухи о нём, либо же она сама кого-то расспрашивала. Если изменения в её характере связаны с волнением об отце, пусть она и пытается это отрицать, тогда всё становится на свои места”.

Спустя минуту молчания Экган принялся рассказывать о том, кого и что видел во время поездки. Его речь прервалась неожиданно. Его цепкие глаза увидели кого-то в толпе, после чего он махнул рукой, и спустя пару мгновений у стола оказались Кирви и Биги. Два товарища успели переодеться в лёгкие рубашки с коротким рукавом, сменить пропотевшие кожаные штаны на шерстяные, а грязные сапоги – на черные шлепки.

Когда оба уселись за стол, Экган вновь представил мастера алхимика и капитана разведчиков, пока парни нерешительно озирались по сторонам, изучая обстановку. Спустя несколько минут после появления друзей к столу подошли три девушки, одетые в темно-синие платьица, доходившие им до колен, поверх которых были накинуты белые фартуки, и принесли по два огромных деревянных подноса с едой и напитками. Расставив все тарелки и кружки на столе, они пожелали сидевшим приятного аппетита и удалились.

“Вот же сервис, – провожая взглядом официанток, подумал Лайт и улыбнулся. – Красивые у них здесь работницы”.

На столе появились девять тарелок с различными блюдами и шесть железных кружек с яблочным соком. В трёх ближайших от Лайта тарелках плескался суп, из узнаваемого в нем были кусочки морковки, капусты и небольшой ломтик мяса. В четвертой тарелке расположились ещё тёплые булочки, видимо, заменявшие здесь хлеб, в трёх следующих блюдах были разложены листья салата, куски мяса, дольки лука и какая-то зелень. На краю каждой тарелки была небольшая горка желтоватого соуса. В самых дальних от Лайта тарелках расположись нарезки: в первой – сырная, состоящая из разных сортов, если судить по цвету, а во-второй – фруктовая, в которой помимо яблок и груш, находились лимон, апельсин и ещё три незнакомых Лайту фрукта.

Разведчица, жадно потирая руки, взяла тарелку с мясом, набрала в неё разного сыра, и пожелав всем приятного аппетита, начала жадно уплетать за обе щеки. Более воспитанный алхимик взял себе лишь суп и лепёшку, а уставший и голодный Экган последовал примеру Мерриты. Взяв мясо и сыр, тоже начал молча есть. Биги и Кирви, забрав последние два супа, оставили Лайту салат и мясо, и не сказать, что он был сильно расстроен.

После плотной трапезы Меррита и Аркели, попрощавшись с остальными, направились по своим делам, Экган же разрешил мальчишкам провести самостоятельный осмотр замка, а Лайта пригласил пройти с ним в башню, чтобы поведать архимагу Ракатори его историю.

Пройдя внутренний двор и отворив дверь в башню, Лайт невольно ахнул. Внутри она казалась куда шире и просторнее, чем выглядела снаружи. Первый этаж был некой раздевалкой, здесь стояли пуфики, лавочки и железные вешалки; справа от двери, прилегая к стене, вверх уходила лестница, сложенная из прочного камня. Башня имела пять этажей, но при этом каждый ярус в высоту был больше, чем Лайт мог себе представить. Если на первом этаже располагался холл, то на втором оказался читательский зал, в котором было десятка два столов, больше походивших на парты, и столько же деревянных стульев с подлокотниками и мягкими спинками. Когда