Сказка из Ленинградской коммуналки - Ася Логинова

И эта фраза всё раздавалась и раздавалась в сознании Красавцева, она будто бы отталкивалась от костей черепа и, прилетая в ключицы, отправлялась в сторону большой берцовой. Ты останешься один. Эхом она проходила сквозь каждую клеточку тела, пробегала между нервами, укалывая их, путалась в мышцах и оседала в крови. Ты останешься один. Останешься один. Один. Дин. Дин. Дин. «Дин-дин-дин» – вот какая была мерзопакостная мелодия дверного звонка Лёни, которая заставляла парня встать с кровати. Красавцев открыл глаза и оглядел знакомую комнату, в которой, как ему казалось, ещё был запах духов Юли, хоть она не была здесь уже сутки. Но Лёня старался зацепиться за каждую нотку знакомого аромата, чтобы ощутить присутствие своей девчонки. Несмотря на то, что одно без другого просто бы не существовало, реальность – это куда более жестокая штука, чем воображение. Поэтому в этой самой реальности Красавцеву всё-таки пришлось встать и пойти отрыть дверь. На пороге стояла незнакомка. Хотя нет, знакомка. Это же Сиша! Правда, волосы она выпрямила и покрасила в каштановый, вместо привычной одежды ядерного цвета на девушке было строгое чёрное платьице чуть выше колен, а свои яркие небрежные веснушки по всему лицу она замазала и нарисовала поверх них аккуратные, как у Юли. Но ненастоящие. Как и она сама. Шишкова стала подделкой от носиков белых кроссовок и до кончиков наращённых ресниц.

– Лёнечка, привет, – игриво сказала Серафима, опёршись о дверной косяк. Долго задерживаться на одном месте она не стала и быстро прошла в квартиру без особого приглашения. – Как дела у тебя?

– Как сажа бела. Что хотела? – резко ответил Красавцев, прикрыв входную дверь.

– Поговорить, – произнесла Сиша и, приблизившись к Лёне, захотела поправить воротник его футболки, но парень от этого резко дёрнулся. – Что у тебя с Юлей?

– Тебя это не касается никаким образом, – усмехнулся Красавцев, сложив руки на груди. Он не хотел ни этого разговора, ни как-либо оправдываться перед кем-то, тем более перед Шишковой. – Что-то ещё?

– Почему не касается, мы же друзья, – продолжала стоять на своём девушка, вздёрнув нос вверх, как это делает Юлька. Только у Юли это получается более естественно, как у хитренькой лисички, а не как у неуклюжей панды.

– Я не хочу распространяться об этом. Мои отношения с Юлей – это только наше с ней дело, – ответил Лёня, поправив взъерошившиеся на голове волосы.

– У вас не должно быть никаких отношений, – возразила Серафима, на что Красавцев удивлённо раскрыл глаза. – Ты приехал к ней только по указанию Яги и уедешь точно так же.

– Почему и когда я уеду, будет точно решать не Яга, – сказал Красавцев, которого уже изрядно утомил диалог с Сишей. Он в академии-то старался их избегать. Вы не подумайте, это не потому, что он какой-то зазнавшийся парень, купающийся в слезах отвергнутых девочек. На самом деле Лёня просто Шишкову не понимал, они всё время будто бы жили на разных планетах. Красавцев воспринимал Сишу исключительно как одноклассницу, которая ежедневно ругалась с Женей. Парень не хотел даже лезть в эти разборки, дотрагиваться до этой тонкой материи криков Тихомирова и Шишковой, он просто предпочитал в этом не участвовать. Но Серафима всё время хотела быть в жизни Лёни, непременно поддерживать и быть рядом, наивно забывая о том, что ему это не нужно. – Если у тебя всё, то дверь там. Я не ждал сегодня гостей.

– Почему ты меня всегда гонишь от себя, Лёнь? – спросила Шишкова и, всхлипнув, потёрла нос. – Я же всё для тебя готова, я не враг.

– Я знаю, что ты не враг, но мне неинтересны взаимоотношения с тобой, – ответил Красавцев, несколько скривившись от показательных слёз девушки. Они были опять же фальшивыми и чересчур наигранными. – И я ни раз говорил об этом, не делай вид, что слышишь это впервые.

– Лёня, ну я же даже похожа на неё стала! Вот, потрогай, волосы её, – проговорила Сиша и, взяв в руки прядь своих волос, протянула парню, но он лишь отодвинул руку Шишковой. – У меня запах её, веснушки, ресницы!

– Ты не Юля. А люблю я свою Юлю, понимаешь? Не тебя, – проговорил Красавцев, пока желваки от злости заиграли под его кожей. Никто не может быть как Вяземская, и подражать ей не надо. Она у Лёни такая одна – незаменимая.

– Только она тебя не любит! – заикаясь, сказала Шишкова, и солоноватые слёзы ручьём полились из её покрасневших глаз. – Она любит себя, у неё на лбу это написано. Она тобой поиграется и бросит.

– Ты её не знаешь и не имеешь права так о ней говорить, – огрызнулся Красавцев, и желание выставить Сишу за дверь разгоралось в нём всё сильнее.

– Я-то тебя люблю, а не Юлька эта. Я вот вся для тебя и тебе, а она что? – воскликнула Серафима и, подойдя ближе к парню, вцепилась в его футболку. – Вот она я, тебе вся, без остатка!

– Отвали от меня, оставь в покое. Я люблю Юлю, слышишь? – уже прокричал Лёня и попытался убрать руки Сиши со своей груди, но она крепко держалась за него. Парень выдохнул, решил взять остатки своего самообладания в кулак и продолжил говорить уже спокойным голосом: – Не люблю я тебя. Найди себе другого хорошего и любимого, но не меня.

– А что здесь происходит? – раздался звонкий голос Вяземской, которая практически бесшумно зашла в квартиру. Дурацкая привычка не закрывать защёлки наконец-то вышла Лёне боком, да ещё каким.

– Юля, – лишь успел сказать Красавцев, как вдруг в его губы практически вцепилась Сиша, придерживая парня за грудки. Лёня быстро взял Серафиму за плечи и отодвинул от себя, но было поздно – Юля выбежала в подъезд, громко хлопнув дверью. – Юля!

И он побежал за ней. Лёня поспешил вниз по ступенькам с четвёртого этажа и выскочил на улицу в тапочках. Ему было всё равно на сковывающий холод, на вероятность заболеть, он лишь искал глазами Вяземскую. Взвесив все за и против, он подумал, что вряд ли она так быстро научилась перемещаться в пространстве. Поэтому Лёня повернул направо, в сторону автобусной остановки, куда могла пойти Юля.

На самом же деле Юлиана не научилась преодолевать пространство и даже не поспешила на остановку. Она же спортсменка, ей эти четыре этажа – раз плюнуть! Вяземская выскользнула из дома Красавцева и, побежав налево, скрылась за углом дома. Девушка слышала, как вслед за ней на улице очутился Лёня и что он звал её Юля тоже слышала, но сил выяснять и ругаться у Вяземской не было.

Юля лишь сползла по жёлтой стене дома и, присев на корточки, уткнулась лицом в согнутые колени. Она ни плакала, ни скулила, она безмолвно смотрела в бетонный поребрик, чувствуя давящую на неё изнутри пустоту. Юлиана всю жизнь существовала одна, и тут ей дали крохотный шанс почувствовать себя нужной. Получается, отобрали, разбили о стену и выбросили в мусорку, будто бы её любовь была подарком на Новый год для непослушного ребёнка, а судьба выступила в роли строгих родителей, уничтоживших мечту на глазах. Сказка рассыпалась, как карточный домик на ветру.

                                    * * *

Было пусто и паршиво. Всё этим утром было настроено против Красавцева. И снег выпал, и рубашку утюгом прожёг, и Юля не разговаривает. Лёня самонадеянно думал, что шоколад и пионы исправят его положение, но не тут-то было. Встретившись с Лёнькой в гардеробе, Вяземская не поздоровалась, в классе пересела к Варе, выслушав кучу возмущений от Романова, даже в столовой Юля ушла за другой стол. Выглядела Юлиана сегодня как-то странно, чересчур спокойно. В любом другом конфликте она бы уже засыпала Лёню добрыми словами, отвесила бы щедрые подзатыльники и отправила бы на все четыре стороны света. Тут же она вела себя неестественно, даже ни разу не посмотрела в сторону Красавцева, предпочла сделать вид, что его не существует в принципе. Лучше бы Вяземская кричала, вылила бы на блондинистые волосы парня его же