Дарующая жизнь - Денис Чекалов

Тысячи механических лап втягивались и расправлялись, с холодным смертельным звоном. Циркулярные пилы, с длинными загнутыми зубцами, выли, распиливая предвечернюю мглу. Гигантские клешни тяжело лязгали, словно челюсти твари, рожденной человеческими кошмарами.

Это было воинство Иль-Закира – механические твари, лишенные страха и сомнения. Они не знали боли, не могли умереть или отступить под напором врага. Их создали, дабы кромсать и уничтожать – и никто не усомнился бы в том, что они прекрасно справляются со своей задачей.

– Сколько времени солдаты смотрят на это? – спросил я у некроманта.

– Вот уже несколько часов. Сначала они хотели просто взять дом штурмом. Но игрушки мудреца быстро охладили их пыль. Теперь они просто любуются на то, что их убьет.

* * *

– Так вы служите Маназиру, Абу Саффар? – спросил я. – Колдуны из Башни Проклятых сумеют сломить оборону дома. Но основная работа все равно достанется пехотинцам. Половина из них здесь погибнет – многие от заклинаний своих же колдунов. Огненный шторм или град камней не выбирает, на кого обрушиться.

Гнев придал зомби силы.

– Эти солдаты будут сражаться за свою страну, – отвечал он. – Умереть за родину – великая честь. Как умер я. Вам этого не понять. Вы никогда не служили.

Я ударил его в челюсть.

Сложно было придумать более бессмысленный поступок. Живой мертвец пошатнулся и распластался на траве.

– Отправь меня вниз, – сказал я Франсуаз.

– Туда? – не поняла девушка.

– Да. Открой портал прямо перед боевым строем.

Мубарраз положил мне руку на плечо.

– Майкл, друг мой, – успокаивающим тоном произнес он. – Не стоит принимать так близко к сердцу слова этого невежды. В конце концов, он уже мертв. Все мы хорошо знаем, через что пришлось пройти вам и вашим товарищам в Лернее. Не нужно никому доказывать свою храбрость.

– Френки, – повторил я. – Портал.

Глаза девушки сузились, но она подчинилась.

– Майкл! – предупредил Мубарраз. – Остановитесь. Я не люблю делать зомби из своих друзей.

– Сделайте так, чтобы она не пошла со мной, – попросил я.

Некромант медленно опустил веки. Это заменяло ему кивок. Люди его профессии слишком ценят себя и стараются не растрачивать силы на лишние движения.

– Сделай – что? – переспросила Френки.

Девушка развернулась, ее волосы взметнулись роскошным облаком. Мубарраз прикоснулся кончиком жезла к ее голове, и демонесса застыла, как изображение на гобелене.

– Удачи, – произнес чародей.

Я шагнул в астральную дверь.

* * *

Поле было огромным.

Настолько, что в первый момент у меня закружилась голова. Армия эмира, казавшаяся с далекого холма скопищем разноцветных фигурок, теперь развернулась передо мной широкой лентой.

Дом Иль-Закира находился в пятистах футах. В ночной тишине я мог отчетливо различить каждый лязг, каждый удар зазубренных клешней.

Даже мне это зрелище внушало ужас; а ведь я не собирался приближаться к особняку мудреца. Что же должны были ощущать те несчастные, которые знали – наступит миг, и боевые трубы погонят их вперед, на острые лезвия и визжащие пилы.

Солдаты просто смотрели на дом. Они молчали, говорить в строю было запрещено. Но их глаза были красноречивее всяких слов. Ни у кого не хватало мужества отвести взгляд от своей судьбы.

Мое появление заставило полки дрогнуть.

Не потому, конечно, что они испугались одного невооруженного эльфа. Они ждали чародеев Башни Проклятых – и когда астральный портал открылся перед их глазами, солдаты подумали, что колдуны уже здесь и скоро будет отдан приказ к наступлению.

Приказ, означающий верную гибель для большинства из них.

Всадник на вороном коне вырос возле меня. Я не сразу узнал в нем Джоухара, агента тайной полиции. Сейчас, сидя на боевом скакуне, в парадном мундире, он словно стал выше ростом. Его плечи расправились, а между губами трещиной открылся злобный оскал зубов.

Он никогда не осмелился бы вести себя и даже выглядеть так, оставайся в темных коридорах охранки.

– Что тебе надо, эльф?

В голосе Джоухара не было надменности, только ненависть. Он еще этому не научился. Но не стоило сомневаться – у него еще все впереди.

– Это дела свободного Маназира. Тебя они не касаются.

Странно, человек, сидящий на лошади, всегда выше пешего. Но я не ощущал себя ниже своего собеседника.

– Теперь ты повелеваешь полками, – заметил я. – Как тебя терпят боевые офицеры? Раньше они и не посмотрели бы в твою сторону. Для них ты всего лишь филер, шпик, что прячется по углам и роется в грязном белье. Почему они позволили тебе командовать?

Джоухар гордо выпрямился в седле.

– Таков приказ великого эмира.

Он откинул голову и начал осматривать свои войска. Ему все это очень нравилось. Я усмехнулся.

– Прости. Надо было спросить – как ты сам терпишь их нескрываемое презрение?

Лицо всадника исказилось от ярости. Я понял, что не ошибся. Задел больную струну. Джоухар взмахнул плетью.

– Убирайся отсюда, эльф, – воскликнул он. – Скоро я отдам приказ начинать атаку. Если ты к тому времени не спрячешься, поджав хвост, мои армии сметут тебя, даже не заметив.

– Ты не отдашь приказа, – негромко произнес я.

– Что?

Всю свою жизнь Джоухар тренировал слух. Он стремился уловить на улицах каждое слово, каждую недомолвку, произнесенную даже шепотом, а потом докладывать обо всем эмиру. Это была его работа. Но теперь шпик не поверил своим ушам.

– Ты сошел с ума, эльф. Эти войска повинуются каждому моему слову, если я захочу, они прямо сейчас набросятся на жалкий домишко мудреца и разнесут его по кирпичику.

– Я не позволю тебе губить людей, – сказал я. – Многие из твоих солдат дети. Взрослые тоже не заслужили такой нелепой смерти. Лучше слезай с коня и прячь свою треуголку. Твое командирство закончилось.

– Губить? – Джоухар захлебнулся от возмущения. – Я веду их в бой за самое святое, что есть у человека. За родину. В этом ты меня упрекаешь?

Слова его слишком походили на те, что я уже слышал из уст Абу Саффара. Подобные люди всегда говорят о патриотизме, когда хотят скрыть свои грязные дела.

– По-твоему, заботиться о народе – значит, обрекать его на смерть? – спросил я. – Бросать в огонь войны только для того, чтобы кто-то в столице мог потуже набить карманы. Хорош же ты патриот, братец мой.

Солдаты прислушивались к нашим словам; на губах у многих я замечал улыбки.