Пепел чужих костров - Дмитрий Панасенко

Сив покачала головой.

— Тогда тебе нужно это знать. Когда меня судили жрецы белого бога… Решали убить меня или оставить служить… Я говорила с одним. Он был одарен зрением. Лучше чем любой колдун. У нас такое называют долгий взгляд. Он сказал, что на самом деле во мне нет духа, что одерживает меня в бою. Что я просто… неправильная. Сломанная. В голове. Что у меня две стороны. Как у ножа или монеты. Что такое иногда бывает, когда человек взваливает на себя больше чем может унести в одиночку. В моем народе, таких как я называют двусущными. И считают благословленными. Но на самом деле это просто болезнь. И горцы на самом деле тоже это знают. Потому никогда не пускают таких как я под крышу длинного дома. Благословленные живут вдали от людей. Им наносят шрамы и знаки, связывающих духов. Шаман учит их правильному дыханию и мыслям. Им воздают почести и уважение. Но все равно стараются держать достаточно далеко, чтобы случись им вдруг перекинуться, никто из родных не пострадал. Им носят пищу и пиво. Нужные вещи. А когда приходит время войны зовут, чтобы они первыми бросились в бой. Я считала себя особенной. Судьба благословленного нелегка, но это честь. Честь данная старыми богами… А белый жрец сказал, что это просто… Болячка. Что мой разум увечен. Как младенец родившийся с двумя головами. Он сказал, что мне нельзя быть ни с кем. Что я опасна и могу убить даже самого близкого. В любой момент.

— Хорошо, тогда, что мы не очень близкие, так? — Выдавил из себя улыбку юноша и чуть отодвинувшись от горянки заглянул ей в глаза. — Во всяком случае, ты до сих пор меня не убила.

— О-о-о… Ты не представляешь сколько раз я этого хотела. — Невесело хохотнув дикарка зло дернула себя за косу. — Особенно когда ты попытался снасильничать Майю.

— Я? — Поперхнувшись цу Вернстром открыл рот от удивления.

Несколько долгих мгновений великанша вглядывалась в лицо юноши.

— Духи говорят, ты действительно не понимаешь. — Заключила она и плюнув в начавший гаснуть костер прихлопнула ладонью по бедру. — А Майя объяснила мне, что это были остатки порчи демона. Что грязь другой стороны возбуждает в человеке самое плохое. Хотя… я думаю, что это южанская отрава просто взбаламучивает все дерьмо, что есть в человеке.

— Значит… — Пожевав губами Август болезненно сморщившись принялся массировать виски. — Боги. Я думал, что эти воспоминания бред. Остатки какого-то кошмара… Значит… во мне много дерьма. Больше чем я думал и больше чем мне бы хотелось. А вокруг много людей, которые его терпят.

— Ллейдер иногда давал мне виски с маковым молоком. Говорил, чтобы успокоить моего духа. Но сейчас я понимаю, что это было не так. Он просто хотел привязать меня к себе. Это была еще одна цепь. Как деньги или его обещания, что мы поедем на юг. Я знала, что он бросил семью. Но не знала, что у него есть дети.

— Четырнадцать. — Покачал головой Август. — Бесы, четырнадцать…

Магуты берут столько жен сколько могут себе позволить. — Пожала плечами Сив. — Надеюсь, большой жрец нашел всех баб которых он обрюхатил.

— Сив. — Август сглотнул. — А ты не хотела бы… Все бросить… У тебя не бывает так, что хочется просто… уйти от всего этого.

Великанша задумалась.

— Когда то я искала битв. Старалась всем доказать, что я лучшая. Ставила зарубки на рукояти топора. Бросила после того как сменила третью рукоять. А сейчас…

— Я о другом. — Отведя юноша сжал кулаки. — Ты никогда не думала чтобы… ну все закончить?

Великанша скривилась.

— А-а-а. Белый бог говорит, что убить себя самый большой грех. Не помогут ни индульгенции ни молитвы. — Проронила она наконец и уставилась в костер. — Терпи барон. Белый бог никогда не взваливает на человека больше, чем тот сможет вынести.

— Не понимаю, зачем ты со мной так возишься. Я бесполезен. — Ссутулив плечи цу Вернстром испустил тяжелый вздох.

— Думаю, завтра мы их нагоним. — В серо стальных глазах великанши блеснули отсветы костра. — Они недалеко. След свежий. Духи выведут нас прямо на них.

— Ясно. — Прикусил губу Август. — У нее может быть арбалет, помнишь? А еще ты сказала, что с ней еще кто-то. Тот, кто мучает белок.

Горянка усмехнулась.

— А меня ты не боишься, барон? Не боишься, что я перекинусь и откручу тебе голову?

— Ты сказала, что со временем поняла, что прошлое остается в прошлом. — Тяжело вздохнув Август сунул остатки лепешки в рот. — Я спросил тебя про самоубийство не потому что хочу с собой что-то сделать. Я уже понял что… не смогу. Но я понял еще одно. Что будущее еще не наступило. Пока ты еще этого не сделала. И я жив.

— Ясно. — Запустив руку за пазуху великанша, чуть слышно брякнув деревянными бусами сняла с шеи маленький полотняный мешочек и вложила его в ладонь Августа. — Духи не хотели, чтобы мы шли сюда. А теперь говорят, что завтра нельзя идти по следу. У меня тоже… что-то сердце щемит. Плохое предчувствие. Потому… Вот держи. Я это сама сделала. На всякий случай. Это опасно. Но если станет худо, может другого выхода не будет. Когда мы придем на место, держи это во рту. Если будет плохо — раскусишь.

— Что это? — Опустив взгляд на мешочек нахмурился юноша.

— Ворота перехода. Наши воины иногда пользуются таким. Когда… надо сражаться с благословленными. Или идти в последний бой. Черные грибы, красный мох, и некоторые травы запечатанные в воск. У меня было немного воска… Там внутри сидит дух грибов. Это сильный дух. Он путает разум. Но тело становится намного сильнее и быстрее. А красный мох и травы следят чтобы ты не совсем заблудился. Это ненадолго на пару свечей, а потом будет очень плохо, но ты… это даст тебе шанс победить. Или убежать.

— Я слышал что от этой смеси может остановиться сердце. — Немного поколебавшись юноша убрал мешочек под куртку. — А еще что она может работать… по-другому.

— Да. — Иногда дух грибов может и пошутить. Отнять те силы, которые у тебя есть. Подарит взамен зрение или мудрость. Но это очень редко бывает.

— Было бы неплохо — коснувшись дыры на месте глаза невольно усмехнулся Август. — Не отказался бы ни от того ни от другого.

Великанша негромко рассмеялась.

— В последнее время ты мне нравишься намного больше, барон. — Все еще хочешь поплыть на юг? Со мной?

— Не думаю, что его святейшество так просто нас отпустит. —