Небо империи. Князь без княжества - Анатолий Минский

Ламбрийцы вешают икарийских шпионов и наслаждаются мучениями высокородных, инстинктивно пытающихся за счет Силы удержать тело, снизить давление на горло... Если Иана сохранит инкогнито, ее конец будет не лучше, с той лишь разницей, что Иану вздернут соотечественники, считая засланной ламбрийкой.

Внезапно она поняла: ей лучше немедленно уйти в могилу. Неузнанной, неопознанной.

Алекс рано или поздно докопается, что жена наложила руки на себя сама. Значит – нет оснований мстить. Император наверняка в бешенстве, услышав о смерти первенца. Лучше, чтобы он оставался в неведении о личности убийцы. В любом случае ее смерть отведет часть гнева от Винзора.

Присяжный обрисовал нерадужные перспективы. Иностранка, ламбрийка. Поскольку Нирайн и Леонидию связала первая на Западе империи телеграфная линия, столица уведомлена о случившемся горе, оттуда мчатся дознаватели. Приговор практически предрешен, госпожа вольна избавиться от пыток смерти лишь правдивым рассказом о пославших ее заокеанских недругах.

Иана уверилась, что присяжный подослан, главная его роль в склонении к признанию. И сальная рожа у него неприятная, глазки бегают жадно, словно намекают: чего уж там, загляну на часок без святоши, исповедую самым веселым способом.

Она отказалась от услуг поверенного, вызвав неприязненное ворчание: тогда о простом повешении и не мечтайте. Священник, сморщенное очкастое существо в сутане с капюшоном, завел ту же песню, но на иной лад: признайся во всех грехах, ибо без их отпущения ждет за порогом вечности геенна огненная, а главный грех твой в молчании да в несознании – кто приказал заколоть Орайона.

Мужчины ушли, ничего не добившись. Охранник сводил заключенную в конец коридора, в отхожее место.

– Как вас зовут, сержант?

– Нам не положено разговаривать с узниками, госпожа.

– Но вы не выказываете враждебности.

–- Да, госпожа. Я слышал о вашем задержании. Вы победили двоих, не применяя оружия, пока не были схвачены.

Эта щепетильность сгубила ее. В Ламбрии Иана обрекла на гибель законника, чтобы выручить Алекса, но ради себя... Тем более убить пришлось бы не менее полудюжины дворцовых теев, солдат и сержантов. Если удалось бы.

И рука выпустила кинжал.

Здесь тоже есть шанс на побег, тюремщики не знают о полной мере возможностей узницы. А также о ее нежелании умерщвлять простых солдат, несущих обычную службу и стерегущих опасных преступников. Убийц, как она.

– Вы не сделали мне ничего дурного, как и гвардейцы в замке.

Румяный юноша отомкнул дверь в камеру.

– Мало кто сдержан, как вы, госпожа. Меня зовут Кайле.

В романах пишут, как заточенная женщина очаровывает тюремщика, он помогает ей бежать... Глупые мысли. Сержант несет службу через сутки, вокруг другие одиночные камеры, куда долетает каждый звук. Присяжный в одном вряд ли соврал – имперские дознаватели на пути из Леонидии. Времени нет. И нечего надеяться на чудо. Нужно готовиться к самым трудным испытаниям... Или кончать со всем. Сразу.

Алекс. Алекс! Он остался на севере герцогства. Пока вернется в Винзор, пока поймет, что она задерживается. Пока почувствует, что стряслась беда. Услышит, что Орайон околел, но пересечь империю – займет больше трех недель... Пусть он опоздает. Пусть он не рискует! Спасение из тюрьмы в Арадейсе было чудом, смертельным риском для обоих, Всевышний наверняка устал творить чудеса. Не нужно, чтобы последствия ее ошибки пали и на голову мужа.

Мысль крутится по кругу. Алекс. Айна. Нет выхода.

Кайле достаточно далеко на коридоре. Пока он не видит через решетку и не слышит звуков, Иана осторожно начала рвать нижнюю рубашку на полосы.

В романах любят рассказывать, как из полос от постельного белья плетется веревка, заключенный выбирается по ней в окно... Зачем? Чтобы попасть в объятия к коллегам румяного тюремщика?

Сплести удавку гораздо проще. И воспользоваться ближайшей ночью. Чтобы тело остыло к утру.

Тогда Алекс не кинется на бесполезный штурм.

Тогда не начнется гражданская война.

Тогда дознаватели не применят пытки к «ламбрийской шпионке».

И только Всевышний знает, как не хочется умирать!

Прости меня, Алекс! Расти умницей, Айна, жаль, что я не оставила тебе братика или сестренку.

И никто не видит ее страданий, только сентябрьское небо через тюремную решетку. Но у неба нет глаз, нет памяти, нет души. Небо – друг, когда принимает тея. За окном оно равнодушно.

Тюремная башня на фоне неба отливает серостью, возвышаясь над внешней стеной, отгораживающей внутренний двор от улицы. Только кирпичная кладка в два локтя толщиной отделяет узников от свободных обывателей Нирайна, гуляющих близ мрачного сооружения и не задумывающихся о людских драмах, бурлящих внутри и разбивающихся о тюремные стены, как прибой о волнорез.

– Говорят, там держат самых важных персон, – поделился слухами Горан. – Убийца герцога в любом случае важный перец.

Алекс остановил мальчишку – уличного разносчика. В год поступления на службу северного рекрута газеты исключительно распространялись по подписчикам. На глазах ширится газетный бум, и виной ему стал телеграф. Одно только сообщение по проводам между Леонидией и Нирайном, попутно захватившее лежащие меж ними городки, придало газетам невиданную популярность. Как здорово прочитать столичные новости о событиях, произошедших сегодняшним утром! Особенно если учесть, что путешествие по воздуху длилось до двух недель, верхом – месяц и более, с той же медлительностью ранее доставлялись газеты. Стоит ли переживать о болезни принца, когда к появлению печатного листка наследник уже выздоровел или перешел в мир иной?

– Новые подробности об убийстве герцога Орайона! – воскликнул чумазый торговец в засаленной клетчатой кепке. – Всего один арги!

Князь расстался с серебряной монеткой, и малец понесся дальше – разносить правдивые сведения вперемешку со сказками и слухами.

– Посмотрим, что раскопали пронырливые репортеры, – Алекс развернул лист. – Практически ничего нового. Император объявил траур в Леонидии и вылетел на похороны сына в Нирайн. Личность женщины, убившей герцога не установлена, она назвалась подложным именем. О! Опубликовали портрет. Каждый, кто узнает... Нет, я точно не узнаю.

– Как и родная мать, – подтвердил Горан. – Твоя жена красивее будет.

Алекс снова глянул на стену.

– Предположим на минуту, что узнаем расположение ее камеры. Не придумал как, но предположим. Что дальше? Залететь на верхнюю площадку, вырубить стражу, спуститься вниз по наружной стене... Как-то вырвать решетку. Тупик.

– Если крепость берется малыми силами, она берется изнутри, мой друг. Оставь мысли о лихом штурме извне.

– Не знаю! – Алекс обхватил голову руками и повторил. – Не знаю.