Последний Хранитель - Дэвид Геммел

Нои-Хазизатра чувствовал себя очень неловко на лошади, которую одолжил ему Скейс. Он никогда не любил ездить верхом и, трясясь в седле на каждом склоне, закрывал глаза и молился, а к горлу ему подступала тошнота.

– Нет, я предпочту корабль в бурю этому… этой твари. Шэнноу засмеялся:

– Я видывал мешки с морковью, у которых посадка была много лучше. Не сжимай ей бока икрами, только коленями, а ниже ноги пусть висят свободно. И, спускаясь с холма, держи ее голову повыше.

– У меня хребет вот-вот рассыплется, – проворчал Нои.

– Расслабься! Сиди в седле свободнее. Клянусь Небом, я еще не видел наездника хуже! Ты внушаешь страх кобыле.

– А она мне, – сказал Нои.

Они ехали по широкой равнине, оставив фургоны далеко позади. Солнце было затянуто тучами, и впереди висели косые полосы дождя.

Перед полуднем Шэнноу увидел одинокого всадника, ехавшего к ним навстречу. Он остановил коня и достал зрительную трубку. Сначала он решил, что это старик – волосы у него были совсем белыми, но когда он навел трубку поточнее, то убедился в своей ошибке. Всадник был молод, Его одежда состояла из серебряно-черной туники, темных гетр и высоких сапог для верховой езды. Шэнноу передал трубку Нои, и корабельный мастер выругался:

– Один из вышколенных убийц Пендаррика. Их называют Охотниками. Он ищет меня, Шэнноу. Лучше уезжай подальше.

– От одного человека, Нои?

– Пусть так, но с такими, как он, не стоит встречаться даже с глазу на глаз. Их растят в военных стойлах. Они дерутся и убивают друг друга с самого нежного возраста. В них развивают силу, быстроту и выносливость, и не существует воинов, равных им. Поверь мне, Шэнноу, и уезжай, пока еще есть время! Прошу тебя! Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

– Разделяю твое желание, мой друг, – кивнул Шэнноу, не спуская глаз с приближающегося всадника.

Родьюл улыбнулся, разглядев поджидающих его людей. Да, награда его будет велика! Ведь второй всадник – предатель Нои-Хазизатра, пророк Единого Бога, человек, осуждающий насилие. Вот только одно: убить его прямо тут или доставить на суд Пендаррика?

Он остановился шагах в двадцати от них.

– Йон Шэнноу, царь царей отдал повеление о твоей смерти. Я – Родьюл, Охотник. Хочешь ли сказать что-либо, прежде чем умрешь?

– Нет, – сказал Шэнноу, плавным движением достал пистолет и выстрелом вышиб Родьюла из седла. Атлант тяжело ударился о землю. Грудь ему разрывала страшная боль. Он попытался вытащить пистолет, но Шэнноу подъехал ближе, и вторая пуля разнесла его череп.

– Хронос! – воскликнул Нои. – Не могу поверить!

– Вот и он не мог, – сказал Шэнноу. – Едем.

– Но… как же труп?

– Именно для этого Бог и создал стервятников, – ответил Шэнноу, пуская жеребца рысцой.

* * *

В двух милях оттуда Магеллас открыл глаза и испустил басистый смешок.

– О радость! – сказал он. Линдьян убрал свой Камень в кисет и покачал годовой, но Магеллас снова весело рассмеялся. – Чего бы я не отдал, лишь бы увидеть то, что произошло! Титул сатрапа Аккадии? И его, и еще десяток сатрапий. Ты разглядел выражение лица Родьюла, когда Шэнноу выстрелил? Что могло быть чудеснее? Шэнноу, я у тебя в долгу. Я буду зажигать свечи твоей душе в течение тысячи лет. О Велиал! Как я хотел бы увидеть это еще раз!

– Твое горе о погибшем брате очень трогательно, – сказал Линдьян, – но я все-таки не понимаю, как это произошло.

– Потому что ты смотрел на Родьюла. А я его не перевариваю… не переваривал. Поэтому следил за Шэнноу. Он вытащил пистолет, еще не договорив, и так плавно, что Родьюл слишком поздно понял, какая опасность ему угрожает.

– Но ведь Родьюл должен был знать, что Шэнноу будет сопротивляться?

– Разумеется. Но тут всего важнее поймать момент. Он задал Шэнноу вопрос и ждал ответа. Сколько раз и ты и я поступали так же? Это не играло роли, потому что нашим оружием были мечи и кинжалы. Но эти пистолеты… они допускают внезапность. Родьюл ждал переговоров, тревоги, страха… даже просьб о пощаде или попытки бежать. А Шэнноу всего лишь убил его.

Линдьян кивнул:

– Ты это предвидел, верно? Ты именно этого и ожидал?

– Да, но результат превзошел самые радужные мои надежды. Все дело в пистолетах, Линдьян. Мы можем без труда освоиться с их употреблением, но не с теми переменами, которые они вносят один на один. Вот это-то я и пытался сказать раньше. Меч, копье или булава превращают бой в своего рода ритуал. Противники примериваются друг к другу, ищут слабины в защите, рискуют жизнью, прибегая к хитрым приемам. И все это требует времени. А пистолет? Достаточно одного биения сердца, чтобы человек превратился в труп. Шэнноу понимает это. Он всю свою жизнь имел дело с таким оружием. Оно не требует ни ритуалов, ни понятий о чести. Враг существует для того, чтобы застрелить его и забыть. Он не будет зажигать свечей душе Родьюла.