Скандал на драконьем факультете - Тальяна Орлова

И мне вдруг показалось, что она услышит – никто меня не услышит, кроме такой же отчаявшейся души. Особенно подкупило то, что шаль на землю так и не полетела, – это могло быть неявной формой благодарности. Потому и я залепетала:

– А мне, наоборот, хотелось туда попасть. Всю жизнь мечтала и кое-как до этих мест добралась. А теперь проще с голодухи помереть, чем позор возвращения в село пережить. Барыня, – я понятия не имела, как к ней обращаться, потому выбрала самое нейтральное слово, – не печальтесь так. Вспомните о том, что ваша беда – это чья-то мечта!

Ее взгляд неожиданно прояснился. Она выпрямилась и уставилась на меня пронзительно, чуть сузив глаза.

– Мечта? – заговорила задумчиво. – А если нам каким-то образом рокировку устроить? Пусть все мечты сбываются, а эта тряпка, – она приподняла шаль, – будет началом большой дружбы.

– Госпожа! – воскликнула одна из служанок нервно.

Но девица вскинула руку, после чего прислуга начала прикрывать рты ладонями. Я реакцию уловила, но предложение девицы не до конца поняла, поскольку новомодных слов не знала. Но она ждала ответа и, похоже, предлагала что-то чрезвычайно интересное. И до меня наконец дошло, что именно:

– Неужто на работу меня примете, барыня? Примите! Кикиморами клянусь, я шитью обучена! Грамоту не знаю, но вы не будете разочарованы в моем усердии!

– Нет-нет! – теперь она так же вскинула руку, но уже в мой адрес – мол, моя очередь заткнуться. И говорила теперь деловито, с неожиданным спокойствием: – Я о другом. Ты на ведьмовской хотела? А если на бытовую магию?

Я покачала головой, а плечи тянуло к земле непомерным грузом сегодняшних забот. И неизвестно зачем все же объяснила:

– Нет, барыня. Мне на драконий факультет надобно.

Она начала смеяться до того, как удивленные глаза вновь приняли обычную форму. Громко, неприкрыто – и с теми же слезами, которыми омывала свое недавнее горе.

– Куда? – она и слова с трудом от хохота произносила. – Нищая неграмотная драконица-блондинка?! Девица из лесов? Ты б уж сразу во дворец с таким заявлением шла – скажи там, что потерянная наследница какого-нибудь престола! Поскромничала?

Спина моя сама выпрямилась, а подбородок взлетел вверх. Да, я знаю, что бедна, но не нищая – с детства обучена трудом на хлеб зарабатывать. И оскорблений не заслужила. Потому развернулась на пятках и пошагала от этой истерички, в которой по ошибке пыталась разглядеть сестру по несчастью. Даже шаль не прихватила – пусть подавится. Пусть при ней остается хоть что-то от честного человека!

Где располагался рынок я точно не знала, но решила для начала проделать путь до городских ворот. А там поинтересуюсь. И придется умолять торговцев каким-то образом помочь в моей судьбе, выходов-то никаких. Но через несколько минут меня окликнули:

– Девка! Как там тебя? Эй, девка, постой!

Барышня, подхватив и без того недлинную юбку, неслась за мной следом, а за ней спешила запуганная свита – и было непонятно, то ли они до меня тоже докричаться пытаются, то ли до своей взбалмошной начальницы. Она запыхалась и, остановившись передо мной, затараторила:

– Очнись, девка! Ты не дракон! Но если поумеришь амбиции, то мы все еще можем друг другу помочь. А что? Меня здесь никто не знает, слугам языки прижму, отец в приграничном городе остался. Раз мечта – так иди и страдай в этом приюте высокомерных снобов и порть зрение за старинными талмудами. И пока ты на факультете бытовой магии будешь мой срок мотать, я вполне себе неплохо в столице поживу.

– Что? – я опешила. Говорила-то она на понятном языке, но смысл был настолько велик, что сразу в мыслях не укладывался. – Вы… вы серьезно?

Я не о том мечтала. Хотя вру – в последний час я мечтала лишь умереть без мучений. И вдруг странная особа повернула ситуацию таким боком, который и в голову-то здоровую не пришел бы. Факультет совсем другой, не драконий, но разве любой факультет в самой настоящей академии – это не сто шагов к главной цели? Я смотрела на девицу громадными глазами, боясь, что прямо сейчас этот миг вновь сменится беспробудной тоской. Смотрела – и очень сомневалась, что меня каким-то образом можно выдать за нее. Никто на свете не поверит. А канцеляр видел мое лицо, он-то уже свидетель против нас обеих. И я представления не имела, какая может лежать пропасть между разными факультетами и смогу ли я хоть каплю нужных знаний там почерпнуть… Не было ни единого аргумента, чтобы согласиться, однако я слышала свой голос – он без пауз повторял о моем согласии. Разум подключился и заставил сменить заевшую на языке реплику:

– Барыня, но как же мы это устроим?

– Для начала прекрати использовать это архаичное слово! – отрезала она, уже тоже непонятно чему радуясь. – У нас с тобой впереди два месяца, чтобы тебя любым способом сделать похожей на меня. Займемся тобой так, чтобы незнакомец и не догадался, что ты из леса вынырнула! Безграмотная, говоришь? – она уже прикидывала в уме план занятий. – Два месяца мало, но что-нибудь сотворить успеем! Да и откуда им знать, какие девицы из приграничных городов на поступление едут? Хорошие серьги перекрывают все сомнения!

Я качалась, зажимая голову руками, чтобы она не развалилась на куски от накатывающих волн надежды. Сделаю все, что скажет! Ночи спать не буду, не присяду, научусь читать и писать, реверансы вытанцовывать и по-столичному болтать. Что угодно сделаю… ну, кроме того, что надену такое же развратное платье.

Она тащила меня за локоть обратно – к крытой повозке. Слуги все отважнее голосили за нашими спинами и пытались хозяйку образумить, но она не слушала, зато очень страшно шипела, если кто-то осмеливался произнести фразу до конца и отчетливее других:

– Рот закрой, Сорка! Или ты сомневаешься, что папенька меня любит? Или сомневаешься в моем характере? Так посмей ему сообщить, а я ему сообщу, что ты мне пощечину залепила, и не будет у тебя больше ни дома, ни жалованья!

Такой неприкрытой диктатурой она все протесты на корню и пресекла. У меня ноги давно стали ватными, а улыбалась я почти безумно. Знала, что затея может в любой момент провалиться, но появилась возможность хотя бы не прямо сегодня думать, как жить дальше. Характер у госпожи Клариссы оказался тяжелым, но это и сразу было ясно. И я делала для себя вид, что этого не замечаю, – какая разница, какой у нее характер? Кивала уже в повозке, соглашаясь с ее восторгами, что у нас имена очень похожи – добрый знак! Ничего похожего в наших именах я не расслышала, но кивала и кивала, как если бы на остановке в этом движении могла закончиться сказка.