Звездная тень - Сергей Лукьяненко

Лучше всего смотреть в потолок. Закрывать глаза —неправильно. Тогда сразу начинают лезть в голову разные мысли. А я не хотелсейчас думать. Ни о чём. Куда легче оказалось выбрать на потолке точку и неотводить от неё взгляда.

Так — легче. И можно слушать голос деда, идущий из пастисчётчика, и забывать о том, что произошло.

— Обширное кровоизлияние, Пётр. Инсульт. Я никогда неисключал такого варианта, но уж очень не вовремя он выпал. Думаю, сутки бы япродержался, но не больше…

Голос у деда спокойный. И не потому, что он сейчас в телеКарела. Он бы говорил так же ровно и сухо, валяясь парализованным на койке.Наверное, таким тоном он и соглашался на предложение счётчика…

— Данилов принял моё решение сразу. Маша вот… почти неразговаривает. Ничего, тоже привыкнет.

— Как это было? — с болезненным любопытством спросил я.

— Меня усыпили. Карел считает, что иначе я сошёл бы с ума впроцессе перекачки сознания. А так… словно засыпаешь в одном теле, апросыпаешься в другом.

— Это страшно, дед? — поинтересовался я. И тут же проклялсебя за глупый вопрос. Но дед ответил спокойно:

— Не очень. В конце концов, я давно готовился… хм… уйтинасовсем. А случившееся всё-таки вариант не из худших. Тяжело привыкать кновому зрению. Если бы ты знал, каким я тебя сейчас вижу… это очень смешно. Кэтим… лапкам трудно привыкнуть. К тому, что ходишь на четвереньках. Впрочем, япытаюсь не двигаться, этим занимается Карел.

— Ты… вы… можете общаться? Напрямую? Ты читаешь его мысли?..

— Нет. Как я понимаю, Карел выделил для моего сознаниялокализованный участок своего мозга. — Дед оживился. — Интереснейшая раса,Пётр! Какие огромные возможности! Вот, к примеру…

Если не смотреть на рептилоида — то всё в порядке. Дедпросто излагает абстрактную проблему: что чувствует человек, оказавшись внечеловеческом теле, да ещё и не полноправным хозяином, а случайным гостем…

Ребёнком я однажды подцепил корь. Да и мало кто ухитрялся неболеть ею в детстве. У меня слезились глаза, я не мог смотреть на свет, лежал взашторенной комнате и мучился от того, что дед забрал компьютер… от грехаподальше. Вместо него он купил и поставил музыкальный центр, какой-тоневообразимо навороченный, с обилием возможностей, и я, лёжа в постели, наощупь разбирался с пультом. До сих пор помню все кнопки на ощупь… и радость,когда нажатие очередной вылавливало в эфире какую-нибудь радиостанцию илизапускало сидишник. Но лучше всего было, когда дед приходил, садился рядом иначинал со мной разговаривать. В первый же день я спросил его, почему от коринельзя быстро вылечиться, и он прочёл мне десятиминутную лекцию об этойболезни. Вряд ли дед разбирался в этом раньше, но, когда я заболел, емупотребовалось полчаса, чтобы вникнуть в суть проблемы.

— Вирусная инфекция, Пит, — тогда он любил называть меняПитом. — На этом фронте медицины особых успехов нет. Говорят, у чужих имеютсяэффективные препараты для уничтожения вирусов, но с нами они делиться несобираются… У тебя сейчас поражена лимфатическая система, помнишь, мы читаликнижку «Как внутри меня всё устроено?». Ещё вирус гнездится вретикулоэндотелиальной системе, но ты этим голову не забивай. Ничего страшногонет, я тоже в детстве переболел корью.

— Я не умру? — спросил я, потому что мне стало немногострашно.

— Если не начнётся коревый панэнцефалит — нет, — обрадовалменя дед. — Но это маловероятно.

— А что такое панэнцефалит?