Монастырь - Игорь Вагант

– Меня это не пугает.

– Я так и думал. Но оснований для тревоги нет. Ты поедешь в качестве сопровождающего посла короля. Агнаман поедет с тобой со всеми письмами и инструкциями.

Рыцарь поклонился еще раз.

– И последнее, сын мой. Мне жаль лишать тебя заслуженного отдыха, но уже завтра ты и Агнаман должны отправиться в путь. Время не ждет. Иди.

Проследив за удаляющейся фигурой Альбрада, Хэвейд мысленно вздохнул. Удивительным образом складывается воля богов. Именно тогда, когда Ордену становится известно о возможном существовании наследницы одного из первородных, тот находит свою дочь. Ну, что же. Раз уж не получилось сделать все тайно и поставить графа перед фактом женитьбы, будет глупо дальше скрывать наши намерения.

Тэлфрин должен понять. И согласиться на брак дочери с его Величеством Сигебертом. На любых условиях. На любых. Ни у одного из правящих эорлинов нет наследниц на выданье, и кандидатура этой девицы нас устраивает наилучшим образом. Единственная дочь Великого лорда Нордмонта, последнего из прямых потомков Эдгара Длинной Шеи – большего для блага королевства и желать нельзя.

Даже будь она косой и кривобокой. Но и с этой точки зрения Сигеберту не найдется, на что пожаловаться. Судя по донесению Альбрада, девица бойкая и на внешность приятная.

Хэвейд встал из-за стола и с трудом опустился на колени перед тремя крошечными фигурками истинных богов. Они помогут. Они должны помочь. Великий Судия Аир и созданные им из себя самого его сыновья-братья Инэ и Телар. Должны. Ибо, если не случится этого брачного союза, королю Корнваллиса придется рассчитывать только на свои силы.

В дверь постучали и монах, покряхтывая, поднялся на ноги.

Он не станет показывать слугам свою немощь.

В последние месяцы у Великого магистра случались головокружения и слабость, в глазах мутнело, а сердце без всякого повода начинало колотиться, как у подростка при виде обнаженной женской плоти.

Помогали теплые ванны с морской солью и хороший отдых, но времени на последний катастрофически не хватало.

Высокие двустворчатые двери распахнулись. На небольшой площадке перед крутой лестницей виднелись склонившиеся в поклонах фигуры слуг. Хэвейд глянул на них лишь мельком. Память – да, она тоже начинала его подводить, точнее, работала теперь как-то избирательно. Он назубок помнил всю крупную и среднюю знать королевства, помнил, на какой полке в Пенардинской библиотеке последний раз видел «Хроники корнов» или «Круг земной», но ему никак не удавалось удержать в голове имена этих служек. Разве что узнавать их по лицам. Но здесь, в Лонливене, слуги менялись чаще, чем апрельская погода.

Кабинет Хэвейда находился на самом верху каменного донжона – огромной башни не меньше ста футов высотой. Заложенная еще при Ллойне Длиннобородом, она мыслилась как символ могущества монархии и центр будущего королевского замка, самого большого и величественного в Корнваллисе. Но осталась всего лишь жалкой заявкой, вечным недостроем, возвышавшимся над беспорядочно раскиданными вокруг бревенчатыми палатами. Идрис Леолин и вовсе забросил донжон, превратив его в склад оружия и книг: последнему королю не доставляло никакого удовольствия каждодневно затаскивать свою тушу наверх по крутым ступенькам.

Кроме того, его Величество жаловался на вечные холод и сырость, даже в теплые летние дни царившие внутри толстых каменных стен. А зимой… Невероятных размеров камин, устроенный в холле на первом этаже, имел дымоход широкий и прямой – по замыслу его создателей, для лучшей тяги, – но в результате весь жар от полыхавших там стволов деревьев благополучно улетучивался наверх. Идрису полагалось почетное место – на высоком троне, спиной к огню. Король поджаривался, сидя во главе стола, в то время как его знатные гости на противоположном конце залы стучали зубами и кутались в шубы.

Идрис с легким сердцем согласился на то, чтобы Великий магистр занял бывшие королевские покои. Неудобств там имелось множество, но Хэвейд счел их незначительными по сравнению с самим фактом пребывания в самой высокой башне столицы. На верхнем этаже он устроил себе кабинет, под которым располагалась опочивальня, а вот в самом низу, в подвале, в лабиринте подсобных помещений, находилась ванная комната.

Огромный железный чан, наполовину утопленный в каменное основание башни, занимал добрую четверть всего помещения. В углу жарко горел камин, отбрасывая на стены красноватые блики, а над нагретой водой поднимался пар, распространявший вокруг горьковатые запахи хвои и полыни.

Хэвейд взглянул на согбенную старушечью фигуру, копошившуюся возле огня.

– Добрый день, матушка Буан.

– Добрый, господин, – прошамкала та, не отрываясь от своего дела.

Эту женщину Хэвейд приютил у себя два десятка лет тому назад, сжалившись над несчастной, которую какие-то мерзавцы били прямо перед храмом. Она пешком притащилась в столицу после того, как гладды сожгли ее родную деревню, порешив и мужа, и двух сыновей. И уже тогда Буан была старухой – наверное, только благодаря этому и выжила.

– К чему эта трава, Буан? – спросил Хэвейд, развязывая сутану. Служку, который стоял у двери, ожидая приказов господина, он отпустил кивком головы. Хэвейду не нравилось, когда во время этой процедуры кто-то торчал рядом, мешая отдохнуть и сосредоточиться. Матушка Буан была не в счет. – Ты же знаешь, я люблю чистую воду.

Старушка оторвалась от камина, коротко глянув на монаха. Седые волосы выбивались из-под коричневого чепца.

– Вообще-то для пользы трава, господин, уж сколько раз вам говорила, – сварливо бросила она. – Полынь кровь очищает, а хвоя силу дает.

Хэвейд усмехнулся. Вот упрямая баба. Она даже поначалу делала попытки подсунуть ему девок: то в постель, то сюда, во время омовения. Для мужского здоровья это дело нужное, сердито бормотала Буан, когда он отсылал их прочь.

– Сама траву набирала?

– Нет. – Старуха покачала головой. – Не клала я, господин. Агнаман велел, чтобы я сюда шла, а как спустилась, тут уж все приготовили.

Хэвейд застыл.

– Дай мне черпак, – резко сказал он.

Наклонившись, он зачерпнул воды из купели. Принюхался. Полынь и хвоя. Ну, может быть, еще легкий запах березы. Может, чего-то еще, не разберешь.

Телар всех подери.

Или он, Хэвейд, стал излишне подозрительным, долго раздумывая над этой историей с лютиком, или…

– Я не буду сейчас купаться, Буан, – сказал он. – Воду прикажи вылить.

Монах огляделся и, заметив пустой кувшин, опрокинул туда содержимое черпака. В ответ на недоуменный взгляд старухи пояснил:

– Возьму с собой.

Глава 16

Этирне первородная

Граф Нитгард Тэлфрин хохотал, схватившись за живот.

Мейстер Орнворт стоял возле доски с прикрепленной к ней огромной картой Корнваллиса и хмурился.