Война с демонами. Книги 1-5 - Питер В. Бретт

Странно, однако Тамос, держа ее за руки, отстранился, и ей не удалось дотронуться до его естества.

– Пустяки? Ты потеряла сознание перед половиной травниц Лощины – и это пустяк?

Тамос ждал ответа, повисло тягостное молчание. Он сжал ее плечи, ласково приподнял подбородок пальцем и встретился с ней взглядом.

– Если тебе есть что сказать, Лиша Свиток, то самое время.

«Он знает». Лиша подумала, не Тариса ли сказала, но, говоря откровенно, это было не важно.

– Я беременна.

– Так и знал! – пророкотал Тамос, сгребая ее в охапку.

На миг она вообразила, что это расправа, но его медвежьи объятия продлились всего ничего – затем он оторвал ее от земли и ликующе закружил.

– Тамос! – вскричала Лиша, и глаза графа округлились.

Он немедленно поставил ее, тревожно взглянув на живот:

– Конечно. Ребенок. Надеюсь, я не…

– Все хорошо. – Лишу затопило облегчение. – Я просто удивилась, что ты так рад.

– Конечно рад! – рассмеялся Тамос. – Теперь тебе придется стать моей графиней. Этого потребует народ, и у меня не останется выбора.

– Ты уверен? – спросила Лиша.

Тамос энергично кивнул:

– Мне не обойтись без тебя, Лиша, как и тебе без меня. Пусть Меченого нет, но вместе мы отбросим подземников и превратим Лощину в великий город былых времен.

Лиша задрожала от этих слов. В горле образовался ком, когда Тамос опустился на одно колено и взял ее за руки:

– Лиша Свиток, я сговариваю себя…

«Создатель, он и правда это делает. Он понятия не имеет, что ребенок не его».

Она застыла. Это было все, чего она хотела. В худшем случае за шесть месяцев что-нибудь да придумает. В Лощине было полно сирот. Возможно, она найдет похожего на Тамоса младенца, подменит своего и переправит дитя Ахмана в безопасное место.

А может быть, она переживает зря. Ей вспомнились слова Стефни после заседания совета: «С детьми забавно. Люди видят в них то, что им хочется видеть».

Слезы огромными каплями покатились по носу. Она даже не сознавала, что плачет.

«Создатель, похоже, я влюблена».

Она открыла рот, желая одного – сговорить себя этому мужчине и осуществить его мечты.

Но слова застряли в горле. Он взирал на нее с такой искренностью, такой любовью, что ей стал невыносим обман.

Она высвободила руки и отступила на шаг:

– Тамос, я…

– В чем дело, любовь моя? Почему ты не… – И вдруг он понял. Лиша и без меточного видения узрела перемену в его глазах, когда Тамос встал.

– Ночь, болтают не зря, – произнес он. – Только за последнюю неделю я приказал выпороть троих за такие сплетни, но они говорили честное слово. Пустынный демон. Человек, захвативший Райзон, убивший тысячи и наградивший Тесу сословием бродяг-перемещенцев, которое сохранится на века. Проклятье, ты отымела его!

– А ты, если послушать людей, отымел в Энджирсе всех горничных, – вспылила Лиша. – Я не была сговорена с тобой, Тамос, когда ложилась с ним. Мы были едва знакомы. Я даже не знала, что ты прибываешь в Лощину.

– Горничные не убивали людей тысячами, – ответил Тамос, не потрудившись отрицать сам факт.

– А если бы убивали, а ты мог замедлить их наступление и выведать планы, уложив этих горничных в постель, – ты бы колебался?

– Значит, ты шлюхой была, – сказал Тамос.

Лиша влепила ему пощечину. На миг он потрясенно выпучил глаза, потом зажмурился. Его лицо исказилось, огромные кулаки сжались.

Лиша уже потянулась к мешочку со слепящим порошком, когда Тамос завопил, отпрянул от нее и заметался по комнате, как загнанный в угол ночной волк. Крикнув еще раз, граф врезал по златодревному шесту огромного ложа.

– А-а-а! – взвыл он, баюкая кисть.

Лиша бросилась к нему, схватила за руки:

– Дай посмотреть.

– Тебе мало? – заорал Тамос.

Лицо у него намокло от слез, оно побагровело и превратилось в страдальческую маску.

Лиша смотрела на него спокойно.

– Прошу тебя. Ты мог что-нибудь сломать. Минуту посиди спокойно и дай мне взглянуть.

Обмякнув, Тамос позволил отвести себя к постели, где оба сели, Лиша отвела руку, которой он прикрывал пострадавшую кисть, и осмотрела ушиб. Кисть покраснела, на костяшках содралась кожа, но могло быть намного хуже.

– Переломов нет, – объявила Лиша. Достав из кармана фартука вяжущее средство и бинт, она обработала и перевязала рану. – Надо просто опустить в чашу со льдом…

– Есть ли малейшая возможность, что он мой? – В глазах Тамоса стояла мольба.

Лиша глубоко вздохнула и покачала головой. Ее сердце разрывалось на части. Шанс удержать Тамоса был, и она только что его уничтожила.

– Зачем тогда все? – спросил Тамос.

– Потому что я хочу быть твоей графиней, – ответила Лиша. – Я хочу этого больше всего на свете.

Выдернув руку, Тамос поднялся и снова зашагал по комнате.

– Если это честное слово, то докажи. Завари чай из своих сорняков и вытрави плод. Зачни заново, моего.

Лиша моргнула. Она не удивилась, когда это предложила мать, и, несомненно, того же хотели бы Инэвера и Арейн. Женщины, когда приходится, хладнокровно относятся к таким делам. Но она и представить не могла, что Тамос убьет невинное дитя.

– Нет, – сказала она. – Один раз я выпила чай, не зная даже, зародилась во мне жизнь или нет, и раскаиваюсь в этом сильнее всего в жизни. Больше, чем сожалею о связи с Ахманом. Впредь никогда.

– Проклятье! – взревел Тамос, схватил вазу и метнул ее через комнату.

Лиша оцепенела. Ночами Тамосу приходилось взвинчивать себя, чтобы чинить насилие. Почему бы и не сейчас? Она тоже встала и двинулась бочком к потайной двери, которая вела в сад.

И к Уонде.

Но Тамос снова удивил ее: его ярость улетучилась со вздохом, плечи поникли. Когда он повернулся, у него был взгляд побежденного.

– Ты понимаешь, что все графство Лощина и моя мать считают ребенка моим?

Всхлипнув, Лиша кивнула. Ноги стали ватными, и она заковыляла обратно к постели, прикрываясь в тщетной попытке скрыть рыдания. Там она просидела долго, сломленная и содрогающаяся, но потом ложе просело под тяжестью, и Тамос обнял ее одной рукой.

Лиша приникла к нему, гадая, в последний ли раз. Вцепилась в сорочку и глубоко вдохнула, запоминая запах.

– Прости, что втянула тебя в это, – проговорила она. – Я не ожидала, что ты начнешь за мной ухаживать, а я тебя полюблю. Я хотела защитить ребенка.

– От кого? – спросил Тамос. – В Лощине его бы никто не тронул.

– Красийцы вырежут его из меня, если узнают. Или хуже – дождутся, когда он родится, и заберут