Лекарка поневоле и опять 25 примет - Ульяна Муратова

показался глянцевым и немного ненастоящим. Идеально красивые, ухоженные дома, клумбы, тротуары, закованная в каменное кружево набережной река и очень много зелени. Проектировщики специально выбирали растения, красиво выглядящие и ночью и днём, поэтому город стоял в нарядной зелени круглосуточно.

В чём-то Кербенн напоминал открытку из европейской столицы, на которой затёрлась надпись, и на ней с равным успехом могли быть запечатлены и Мадрид, и Прага, и Питер. Разница лишь в том, что здесь дома были исключительно с плоскими крышами, купающимися по ночам в лунном свете.

Нужное нам здание располагалось почти в самом центре, и на выходе из мобиля нас атаковали непривычные запахи.

— Таися! Таисенька! — зазвенел знакомый голос, и я замерла в неверии.

Из сквера поблизости к нам бежала Талла, улыбающаяся во всё лицо.

— Таисенька! — она подлетела и заключила меня в горячее, тесное объятие. — Солар благослови, а мы уж думали, мож, адрес перепутали?

— Талла… — ошеломлённо обняла я подругу. — Что вы здесь делаете?

— Как «что»? Мы будем носить тебе передачки в тюрьму! — торжественно объявила она. — Мы с дедом посоветовались и решили, что пару годиков можем и тут пожить. Дядька Мелест нас привёз, помог устроиться, но вас не дождался, вчера отбыл. Мы прямо рядом с городской тюрьмой такой хороший домик присмотрели, с участком. Так-то плохенький, но дед сказал, что подлатает крышу. И дверь перевесит. А главное — тут столько всего нового для Дичика! Мы по очереди дежурим, они сейчас в ботаническом саду гуляют, а я вот тебя караулю. А какие тут улицы красивые! Хоть весь день гуляй! А завтра дед с Дичиком в парк со зверями пойдут, мы ж таких и не видывали никогда!

— Талла… — покрепче обняла её и разревелась.

— Ты чего? Ну тюрьма и тюрьма, подумаешь! Не на всю же жизнь! Как-то выдюжим… — утешала меня подруга, гладя по плечам. — Я уже и работу нашла. В местный магазин готового платья принимают одежду от швей, да по цене не обижают. Мы с дядькой Мелестом прошлись, он мне всё перевёл и везде договорился. А ещё мы в найм дом сдали. Давлику. Недорого, правда, но плотник за него поручился. Так что как-то проживём.

А я обнимала Таллу и никак не могла нареветься. От счастья.

— Ты уверена?..

— А чего? Дед теперь у нас зрячий, будет потихоньку столярничать, подработки брать. Я шить буду. Проживём… Да и как ты без нас? — понизив голос спросила Талла. — Я не говорю, что Эрер плохой или там ненадёжный, но он же того… мужик… Ну какую он тебе передачку соберёт в тюрьму-то? Книжки какие-нибудь да приблуды магические. А кто тебе мазь от прыщей передаст? Или панталончики шерстяные? Чулки вязаные? Зимой-то в камере поди холодно будет. Да и потом, куда мы без тебя теперь? Что нас в Абенарфине держит? Только дом. А дом никуда не денется, если так-то подумать. Без нас в реку не сползёт…

Я ещё крепче обняла Таллу и нашла глазами Эрера. Он улыбался, тепло и открыто, а я подумала: ну тюрьма и тюрьма. В самом деле, есть вещи и пострашнее.

— Ты не против, если я оставлю вас с Таллой в кафе, а сам переговорю с Десаром и Кайрой? — спросил он, подходя ближе.

— Нет, конечно!

Муж проводил нас до ближайшего заведения и договорился с хозяином об оплате. Видимо, в этом районе особистов хорошо знали, потому что Кайре с Десаром тот кивнул, как хорошим знакомым. Само заведение делилось как бы на две части — залитую солнцем террасу и полностью закрытое внутреннее помещение без окон, да и меню висело целых четыре — с рассветником, обедом, вечерником и ужином. Видимо, работники здесь трудились в две смены — дневную и ночную.

Талла улыбалась и продолжала болтать:

— Мы и закрутки твои привезли, и травы лечебные. Луняша передаёт привет, всё отсадила честь по чести — всяких самых разных растений, у нас целый прицеп с землёй. Мы пока не ссаживали, от тебя отмашки ждём. Так-то они даже в телеге неплохо прижились, я уж дважды поливала.

— Ты не шутишь? — всхлипнула я.

— А какие тут шутки? Ты как уехала, мы твои заготовки еле отбили — столько охотников на дармовщину нашлось, вы на них только гляньте! Я дядьке Мелесту сразу сказала — если кто что-нибудь тронет, пусть потом целителя где хочет ищет, я за себя не отвечаю!

— И тебе не важно, кто я?

— Тю-ю-ю… — насмешливо протянула Талла. — Можно подумать, духи только злые бывают. Нет, родная, бывают и добрые. Так что ты особливо не переживай, всё мы устроим, что сможем, а остальное жизнь потихоньку сладит.

За чашкой ароматного, крепкого чая и тарелкой наваристой ухи я рассказала Талле о последних днях и выслушала историю их приключений и сборов. И как на границе мурыжили, и как Лунька кусты делила и прикапывала, и как дядька Мелест хмурился, а на самом деле рад был их переезду.

Оказалось, что деревенские даже скинулись по монетке, как пошутила Талла, «чтоб Дичик больше им глаза не мозолил», но я знала: не только в этом дело. Жалели Таллу и больного малыша, может, даже верили, что в столице найдётся целитель, способный эту хворь вылечить.

В любом случае Талла с дедом и Дичиком решили, что хотят переехать поближе ко мне, а у меня сердце пело от счастья, потому что родной дом — это не стены. Это в первую очередь люди, а с верной подругой под боком теперь совсем не страшно.

Узнав о нашем с Эрером замужестве и моей беременности, Талла обрадовалась и долго меня поздравляла, грозясь сшить мне самую тёплую пижаму для беременных и руками показывала такие размеры, которых я искренне надеялась не достичь никогда.

Когда за нами вернулся Эрер, был уже полдень, а я устала и клевала носом.

— Ты иди отдыхай, а я завтра утром приду снова. За постоялый двор у нас всё равно до конца недели уплочено, — проговорила Талла, передавая меня в руки мужа.

— Вы только никаких шагов пока не предпринимайте, пожалуйста, — попросил он Таллу. — Дайте мне пару ночей разобраться с рабочими вопросами и прочими делами.

— Как скажешь, — кивнула она и обняла нас обоих на прощанье.

Мы поднялись в небольшую студию Эрера под самую крышу. Он сконфуженно пригласил меня внутрь, торопливо убирая вещи с глаз долой по ходу того, как показывал мне жильё.

— Ты извини, у меня… — он огляделся, подбирая слово, — неуютно. И пыльно.

— Разумеется, пыльно, — зевнула я. — Тебя же столько времени дома не было.