Легенда об Ураульфе, или Три части Белого - Марина Аромштам

Придурок тут же дернулся — будто упоминание о лосенке было опасно для жизни.

— Ты мне его не покажешь? Лосеночка? Нет? Нельзя? Да куда ты попятился! Не нужен мне твой лосенок. Он ведь уже здоров? Вот и славненько, славненько. А у меня тут тоже кое-что есть. Ну-ка, иди сюда. Видишь, собачка. У нее болит лапка.

Крутиклус задел перебитую лапку, и собачка от боли взвизгнула.

Придурок застыл, рот у него раскрылся. Крутиклус опять заставил собачку скулить. Это вынудило Придурка сделать пару шагов вперед. Он вытянул шею, как гусь, выглядывая собачку.

— Да, вот собачка. Ей перебили лапку. И нужно бы залечить — чтобы собачка не мучилась. Она мучается, ты видишь?

Придурок кивнул головой и замахал руками: пусть только важ не делает лишних движений, а то собачка скулит.

— Ты ведь можешь помочь? — Крутиклус впился глазами в лицо мальчишки. — Ты поправишь ей лапку?

Мальчишка кивнул.

— Вот и славно. Хороший мальчик. Очень хороший мальчик. Только знаешь, я не могу оставить тебе собачку — даже на время. Я тороплюсь. У меня много дел. Так что надо сделать это прямо сейчас.

Придурок замотал головой:

— Важ, мне нельзя — сейчас.

— Что, что нельзя? — Крутиклус не спускал с него глаз.

— Важ, мне сейчас нельзя снять перчатки.

— Перчатки? Ах, да! Перчатки. Я заметил: ты ходишь в перчатках. И перчаточки новенькие. Новехонькие перчаточки. Ни единой дырочки. Не то, что все остальное. Это дядя Барлет тебе подарил?

Придурок кивнул.

— Добрый дядя Барлет. Заботится о тебе! Но я ему ничего не скажу — про перчаточки.

— Нет, важ, мне нельзя.

Крутиклус дернул собачку за лапку. На этот раз она визжала долго и очень громко. Придурок сморщился, зажал себе уши и скрючился возле стойла.

Наконец собачка притихла. Она тяжело дышала. Глаза у нее слезились. Крутиклус заговорил мягко и вкрадчиво:

— Если ты поможешь собачке — прямо сейчас, я тебе ее подарю. Ты ведь хочешь такую собачку? Смотри, какая: маленькая, пушистая. У тебя ведь нет собачки?

— У меня однажды была. Только очень давно.

— Ну вот. Соглашайся.

Придурок сглотнул и сказал:

— Только вы не смотрите.

— Что ты, что ты! Не буду, — и Крутиклус протянул Придурку бедненькую собачку.

Мальчишка осторожно взял ее — собачка даже не пикнула, оглянулся пугливо и укрылся за стойлом.

Крутиклус подкрался к деревянной перегородке: есть ли здесь дырочка? Но доски были пригнаны плотно. Он оглянулся, обнаружил ведро, подтащил его к стойлу и забрался на возвышение, чтобы увидеть мальчишку. От того, что открылось, Крутиклус затрясся так, что потерял равновесие. Ведро пошатнулось и вывернулось из-под ног, а лекарь рухнул на пол, на солому с навозом.

Голова мальчишки появилась у входа в стойло:

— Что с вами, важ?

— Не видишь, я поскользнулся! — Внутри у Крутиклуса все дрожало от напряжения. — Ты закончил — с собачкой?

— Осталось немного. Подождите, прошу вас. Нужно еще немного.

— А что ты с ней делаешь? Покажи!

— Нет, нет. Не надо, важ…

Но Крутиклус уже был в стойле. Мальчишка попятился, прижимаясь к стенке и закрывая руки. Собачка с лаем бросилась на Крутиклуса. Тот грубо отбросил ее сапогом.

— Скажи, что ты с ней делал? Покажи свои руки!

Крутиклус схватил Придурка за шиворот. Тот упирался и прятал руки.

— Говорю, покажи свои руки!

— Важ, не надо! Не надо!

— Важ, кажется, заблудился? Тайрэ не помнит, чтобы он приходил сюда раньше.

Тайрэ! Откуда он взялся? Какая дурная привычка — появляться внезапно!

Лекарь разжал свои пальцы, и Придурок забился в угол.

Старший конюх смотрел Крутиклусу прямо в глаза и улыбался своей обычной улыбкой. В некоторых обстоятельствах эта улыбка пугала.

— Да, важ заблудился. И не знает, где выход. И к тому же споткнулся. У него все платье в навозе. Будет не очень приятно идти в таком платье по городу. Но ничего не поделаешь. Тайрэ сейчас покажет, как отсюда уйти.

В животе у Крутиклуса неприятно забулькало.

— Я… Я за мальчиком. Вот за этим.

— За мальчиком? Мальчик кем-то приходится важу?

— Да, приходится. Именно так. Из-за того, что я видел… То есть нет. Я не то говорю. Вы меня напугали и заставляете путаться. Мне поручили забрать у вас этого мальчика. Тот, у кого он работал. Тот, кто его прислал. Я должен его увести.

— Кажется, мальчик не хочет, чтобы его уводили. А вот важу — Тайрэ уверен — уже пора уходить.

Тайрэ сделал шаг по направлению к лекарю, тот попятился к выходу.

— Но он должен. Он непременно должен…

— Уходите отсюда, важ. Не надо тревожить мальчика. Он чем-то очень расстроен.

— Прекратите меня толкать. И отдайте мою собачку. Без собачки я не уйду.

Собачка прижалась к ноге Придурка и отчаянно тявкала.

— Это собачка важа? По собачке не скажешь. Кажется, она тоже не хочет с вами идти.

— Это моя собачка. Я заплатил за нее двадцать мышиных хвостиков. Вы хотите меня ограбить?

Тайрэ посмотрел на мальчика:

— Собачку принес сюда важ?

Придурок кивнул, но тут же попытался напомнить:

— Собачка болела. Важ обещал… Говорил, он ее оставит…

— Этот мальчишка лжет. Отдайте собачку.

Тайрэ с некоторым сожалением подхватил упиравшуюся собачку и протянул Крутиклусу. Тот сунул ее под мышку.

— Все. Уходите, важ. — Тайрэ опять подтолкнул Крутиклуса к двери.

— Вы еще пожалеете!

— Тайрэ сказал, уходите.

Крутиклуса вытолкали во двор и закрыли дверь на засов.

Собачка воспользовалась моментом и укусила лекаря. Тот взвизгнул противным голосом и бросил ее на землю. Собачка тут же забилась в колючий куст у ворот и из укрытия тявкала на Крутиклуса.

Лекарь двинулся прочь, на ходу оправляя одежду и пытаясь ее очистить, и все бубнил на ходу: «Этот запах конюшни… и мальчишка с его руками… Он не должен здесь оставаться… Вы еще пожалеете!..»