Чароплет - Блейк Чарлтон

Поеживаясь на крепчающем ветру, Никодимус переправлял учеников через стену. Процесс требовал сосредоточенности на сложных подъемных заклинаниях из хтонических языков. Но кобольды помогали телом и душой, а сообщники из городской стражи смотрели на происходящее сквозь пальцы, так что в общем и целом переправка не заняла и четверти часа.

А потом их приняли в гостеприимные объятия заросли саванной травы. Толстые, похожие на бамбук стебли колыхались высоко над головой, и хотя каждый двадцатый стебель стоял мертвый и ломкий, пораженный тихим увяданием, в зарослях по-прежнему заблудился бы в два счета любой отряд, не имеющий в составе ликантропа или кобольда. Верхушки травы с шуршанием кланялись друг другу.

Впереди шагали Яш и Изгарь, вооруженные усиленными текстом мачете. Отряд двигался быстро – путь этот они проложили, еще когда пробирались в город.

Сквозь шорох травы и посвист ветра донеслись утробные голоса. От тяжелой поступи задрожала земля. Ликантропы. Почуяли запах свежей крови. А с ним и запах кобольдов, так что ближе не сунутся.

В глазах Никодимуса все живые существа светились мягкой бирюзой. Однако здесь, в зарослях, отдельные контуры он выделял лишь в пределах двадцати шагов, а дальше все сливалось в сплошное бирюзовое сияние. В засуху, когда трава превращалась в золотистую солому, Никодимус видел дальше – на мили окрест, различая каждую птицу, ящерицу и насекомое. Сейчас, под конец сезона дождей, вглядываться в заросли было все равно что в мутную воду, и ликантропы проступали массивными бесформенными пятнами.

Утробные голоса волков напомнили Никодимусу о тех днях, когда, прихватив пятнадцать своих лучших учеников, он покинул долину Небесного древа. Стараниями Амади Океке – их агента в Астрофеле – удалось выяснить, что Тайфон выбрал в качестве нового оплота Авил. Переход через саванну превратился в сорокадневное сражение с изнуряющей жарой в светлое время суток и ликантропами по ночам. Пятеро из учеников погибли в пути. Дальше предстояло действовать не силой, а хитростью: внедряться в город, заводить дружбу с каниками, вести подпольную войну с Тайфоном…

Из воспоминаний Никодимус вынырнул на коротком глинистом берегу. Впереди поблескивала укромная бухточка покрытого рябью водохранилища, припорошенного отражениями звезд. На западе собирались тучи.

Кобольды, пробежавшись вдоль берега, отыскали два спрятанных в траве ялика. В один Изгарь, Шлак и Кремень затащили Жилу, в другой Яш перенес магистра Шеннона, а сам уселся на носу. Никодимус, столкнув второй ялик в воду, прыгнул внутрь и пристроился на кормовой банке. Они с Яшем дружно закрепили длинные весла в уключинах.

Через считанные минуты оба ялика споро двигались против ветра. Других лодок поблизости не наблюдалось. Плавучие поселки мигрировали далеко в протоки – рыбачить на мелководье. Полчаса спустя отряд уже выгреб на большую воду.

Гребля на озерном ялике на пару с кобольдом требовала большой сноровки. За счет роста и длины рук гребок у Никодимуса получался длиннее, но мускулистый кобольд налегал на весла с нечеловеческой силой. Не одна неделя тренировок ушла на то, чтобы Никодимус с учениками приноровились друг к другу и перестали гонять ялик кругами. Еще опаснее было упустить весло, разогнавшись: лопасть резко зарывалась в воду, а рукоять выстреливала вперед, сбрасывая гребца в воду.

При всем доверии Никодимусу кобольды оставались кобольдами – суровыми и замкнутыми, поэтому любая оплошность грозила подорвать его авторитет. Никодимус выверял каждое движение – вытянуть руки, погрузить весло в воду, провести под водой, согнуть руки, вытащить весло, пронести над водой, погрузить, и все сначала. И снова. И снова. Еще и еще.

Шеннон, закутанный в плащ, сидел на корме с Азурой на коленях. Когда дождь зарядил в полную силу, Никодимус остановился ненадолго и наколдовал старику тент на хтоническом языке. А потом, снова взявшись за весла, пересказал услышанное от Франчески про Вивиан и Лотанну. Заодно упомянул непривычно лучезарный пратекст.

– Ты уверен, что это праязык? – усомнился Шеннон.

– Рядом с ней меня бросает в жар, словно от синестетической реакции.

– То есть ты краснеешь.

– Нет, по-другому. Сам не пойму.

Шеннон задумался.

– Кем бы ни была Франческа, нам ее послала Дейдре. Это значит, у Дейдре есть план.

– Надеюсь.

– Потому что у тебя плана нет, – холодно упрекнул его Шеннон.

Никодимус поморщился, но промолчал.

– А Тайфон отпустил мой призрак, из чего следует, что и демон приводит в действие некий план, – усаживаясь поплотнее, продолжал Шеннон.

– Магистр, ваш призрак… я не имел в виду…

– Ничего страшного.

– Как только мы отвоюем изумруд и я вас исцелю, вы напишете новый дух, который…

– Мы это уже обсуждали. – Шеннон прокашлялся. – Приспешники твоей сестры, Лотанну и Вивиан, знают о Саванном Скитальце?

– Похоже, что знают. То есть скоро они его найдут – или он их. Время поджимает.

– Время начало поджимать, еще когда мы вышли из долины Небесного древа.

Никодимус постарался скрыть охватившую его тревогу.

– Магистр, перестаньте твердить, что мы вышли из долины до срока. Я не мог сидеть сложа руки и смотреть, как вы умираете.

Старик помолчал.

– Теперь тебе все равно предстоит это увидеть.

– Магистр! Как только мы получим изумруд…

– Давай оставим этот бесконечный спор. Главное – что делать сейчас.

Никодимус поудобнее ухватился за весла.

– А какие могут быть варианты, кроме как переночевать в лагере и вернуться в город вечером, чтобы встретиться с Франческой?

– Согласно плану Дейдре? – угрюмо сдвинул брови Шеннон. – Будем искать пресловутого второго дракона?

– Если у вас нет идей получше.

Дождь постепенно стихал.