Замок мага: Миррор - Иван Фаатович

это слова Дагмура о ядовитых испарениях Разлома Демона, сказанные на дирижабле. Вода могла быть отравлена, но… вопреки моим опасениям, ни через час, ни через два, ничего с нами не случилось.

Как шли, так шли. Гремлины перебирали ногами медленно, а старый капитан дирижабля ещё и уставал очень быстро, вынуждая нас постоянно прерываться на небольшие привалы, во время которых гремлины, все как один, твердили нам бросить их и двигаться дальше самим. Я же, в свою очередь, раз за разом упорно отвергал их предложение. Катя предпочитала отмалчиваться и не лезть не в своё дело, но по её виду можно было сказать, что она моё решение уважает. То-ли мои слова по поводу паладинской чести её и вправду затронули за что-то, то ли это только из-за меня, но к коротышкам она стала относиться теплее, исправно латая их мелкие раны и излечивая от усталости при помощи белой магии. Не всех, разумеется, только самых квелых.

Через четыре часа мы наконец-то покинули территорию грозы и вышли на прямую тропу к мёртвому лесу. Каменистая равнина простиралась до самой границы тёмных, сухих деревьев. Дальше, по левой стороне, за мёртвым лесом к небу вздымались острые каменные пики небольшой горной гряды, чьи очертания утопали в ночной тьме. Свет тёмной луны не мог осветить больше. По правую же сторону простиралась всё та же каменистая пустошь, вдалеке виднелся силуэт одиноко стоящего дерева, а вдоль всей линии горизонта, там, чуть дальше приподнимающихся клочков земли, к небу поднимались клубы жёлтоватого дыма. Эта полоса ядовитого воздуха проходила сквозь лес и терялась в тумане у подножья горы. Кто знает, как далеко тянется этот «Разлом»?

Гремлины всерьёз замедлились, это заставляло нервничать. Драконье мясо, которое мы сожрали на прошлом привале, вызвало у гремлинов лёгкое несварение. Мы с Катей его есть побоялись. Всё-таки, наш человеческий желудок не настолько неприхотлив, как суровый гремлинский. Желудок уже давно недвусмысленно намекал, что давно в него ничего не попадало. В сумке, как назло, не осталось провизии, всё закончилось ещё на дирижабле. Катя тоже, нет-нет, а держалась за живот и тяжело вздыхала. Приходилось пить воду и надеяться, что желудку этого хватит. Вот где бы мне пригодился этот проклятый Аскет! Хоть от ощущения голода бы не спас, но все терзания пошли бы «на укрепление духа» и дебаффов на слабость удалось бы избежать. Не то, что сейчас. Где-то через два часа пути появилось системное сообщение о том, что на мне дебафф.

Очередной привал превратился в ночлег. Мы с Катей посменно сторожили отряд, но поспать не удавалось — живот не давал. Впрочем, у нас обоих были свои фишки, девушка как-то обманула организм белой магией, а я просто плюнул на сон и отрешился от мира, погрузившись в глубокую медитацию, очень на него похожую. Ранним утром снова отправились в путь.

Со сна гремлины тащились ещё медленнее, что заставляло меня нервно рассматривать небесные просторы в поисках чёрного дракона и всадника на нём. Но никого там пока что не было, и даже подзорная труба не могла показать ничего нового на бескрайней пустоши вокруг нас. Стена мёртвых деревьев постепенно приближалась и где-то через три часа мы, наконец-таки, добрались до цели.

Что можно сказать об этом месте? Мёртвый лес выглядел действительно мёртвым. Сухие деревья без листьев на каменистой почве. Ни травы, ничего. Лишь немногочисленные осыпавшиеся сухие веточки периодически хрустели под ногами, а в воздухе витал противный запах чего-то гадкого, чем-то напомнивший мне запах варева Салима, когда мы изготавливали кристалл для просмотра Воздуха.

— Не нравится мне это место, — пробормотала Катя, покрепче сжав рукоять меча, — что-то тёмное здесь есть…

Велев отряду остановиться, я использовал упомянутое заклинание и, к огромному сожалению никаких признаков жизни или чего-то ещё я здесь не нашёл. Только странную полянку в паре километров от нас, куда мы и отправились.

— Что там видно было? — спросила Катя.

— Пока ничего определённого сказать не могу. Может место силы какое-то, или просто тайник в старом дереве. Ну, или древо познания, на худой конец.

— Лучше бы это был тайник с едой и свитками телепортации, — вздохнула девушка, — или древо познания…

— Да, поесть бы было неплохо, — ответил я, — что там с твоими ощущениями?

— Ничего конкретного. Просто… чувствую я тут нечто тёмное. Не могу понять, что, — отозвалась она.

— Значит, нам стоит быть настороже…

До примеченной полянки мы добрались довольно быстро. Здесь мёртвые деревья расступались в стороны, словно окружив собой небольшой пригорок, где рос их огромный собрат. Гигантский толстый стебель возвышался над лесом, а пустые ветки закрывали собой половину поляны. Мысли о тайнике пропали, как только я разглядел на коре дерева знакомые очертания — два дупла и трещина…

— Древо знания… — прошептала Катя и, нахмурившись, заключило, — мёртвое. Тёмное.

— Оно, — ответил я.

Сухое, почти серое дерево не спешило развеивать предположения девушки. Оно, похоже, и вправду было мёртвым. Вот только интуиция подсказывала мне, что здесь далеко не всё так чисто и просто. Может, оно просто проклято? Или здесь все деревья такие, что из-за отсутствия влаги и сухости отращивают, в основном, корни, как в пустыне? Хотя с чего бы на них вообще не было листьев, тогда… неясно. Но после слов Кати о чём-то тёмном… проснулась моя паранойя. Подходить к дереву мы не спешили. Что-то здесь было явно не так…

— Если это дерево действительно мёртвое, то вполне возможно, что в его корнях остались сокровища, которые оно собирало с путников, — высказал я возникшую из ниоткуда мысль.

— Да, владыка, да! Самоцветы или золото… — вдруг заговорил гремлин, что стоял ближе всех к дереву.

Самоцветы, золото… звучит заманчиво. Интересно, сколько героев оно смогло обобрать до своей смерти? Если это, конечно, было такое дерево. Есть же ещё бескорыстные, как то, которое мне попалось в буферной зоне… да, но это, надеюсь, будет не таким. Сколько золота можно найти в его корнях! Надо только раскопать… землю в этом холмике. Стоп.

Закрыв на мгновение глаза, я отстранился от нахлынувшей жадности. Хм… как топорно. Глубокий вдох и я сбросил чужие мысли. Катя стояла напряженная, поглядывая то на меня, то на гремлинов. Коротышки обступили дерево со всех сторон и жадно смотрели в холмик у его основания, готовые, словно собаки, раскопать его по первому приказу.

— Всем отойти, — ответил я, — я сам раскопаю.

Гремлины одарили