Схватка призраков - Дмитрий Казаков

— Ты что? — усмехнулся Рашид. — Эти пилоты говорят о себе, что родились в воздухе и для них любая буря — вызов, который нельзя не принять!

«Призраки» зашагали в сторону здания администрации, а им навстречу уже спешили двое санитаров во главе с облаченным в неизменный белый халат Смоляничем.

— Ба, какие люди, — сказал психиатр, и глаза его расширились от удивления. — Чем обязаны?

— Многим, — отозвался Рашид. — Полковник у себя?

— Не уверен. — Смолянич почесал подбородок и полез в карман за коммуникатором. — Сейчас попробуем его вызвать...

Разговор по коммуникатору не занял много времени. Психиатр сунул похожий на древний портсигар прибор обратно в карман и сообщил:

— Идите и ждите его в кабинете. Он подойдет через пять минут...

Кабинет директора располагался на втором этаже администрации и не поражал ни размерами, ни обстановкой. С голографического портрета на стене сурово глядел Ильмар Саес, президент Федерации, основавший Службу, лоснилось кожаное кресло, мертвым выглядел мобибук на столе.

— Присядем пока, — сказал Рашид, подтаскивая на середину два из стоящих у стены стульев. — В ногах правды нет...

Едва уселись, как дверь распахнулась и внутрь вошел Джаспер Монро. За ним сутулой и длинной тенью двигался Михайлов.

— Рассказывайте, — велел полковник, заняв место за столом. — Честно говоря, я несколько удивлен, что Виктор, вернулся так быстро и без нашего брата Ван Тая.

Заговорил Рашид. Не спеша он рассказал о том, как Шон Кларк попросил помощи.

Виктор молча слушал, в голове вертелся вопрос: зачем директор лагеря постоянно таскает с собой старого безумца, время от времени выглядящего так, точно он не лишен рассудка?

Озвученная самим Монро версия об «амулете» не выглядела правдоподобной. Не верилось, что один из «призраков», которых готовят в духе максимальной практичности, утерял привитую на острове Грасьоса привычку обходиться лишь полезными инструментами.

Директор слушал Рашида с непроницаемым лицом, сидящий рядом с ним Михайлов смотрел в пол и, как казалось, совсем не интересовался происходящим.

— Что скажешь ты, Виктор? — спросил Монро, когда рассказ был окончен.

— Мне добавить нечего. Лю Ван Таю просто не повезло. Такое случается.

— Случается, — кивнул полковник, — но куда реже, чем думают обычные люди. И не с нами!

Михайлов издал громкое «Агу!», подскочил и бросился к окну. Донеслись звучные хлопки — безумец пытался схватить бьющуюся в стекло крохотную летучую тварь.

— Мне нечего добавить, — упрямо повторил Виктор и пожал плечами. — Все было так, как я рассказал. Или вы думаете, что я убил Лю Ван Тая?

— Такую вероятность нельзя исключить, — сказал Монро. — Поэтому мы проверим тебя. Пойдем.

На улице бушевал ветер и накрапывал дождь. Южный горизонт полосовали молнии.

— Знатный шторм будет, — пробормотал Рашид.

Повели Виктора, как он и ожидал, к прячущемуся в зарослях экспериментальному блоку. Вслед за Монро он прошел через дверь, почти незаметную на фоне отливающих металлом стен.

Изнутри здания тянуло знакомым сладковатым запахом.

— Мне что, опять придется курить эту гадость? — спросил Виктор.

— Обязательно, — кивнул полковник. — Она не позволит тебе соврать.

Крохотная каморка с двумя стульями и лежанкой, куда привели Зеленского, была ему хорошо знакома.

— Последний шанс во всем признаться, — сказал Монро, глядя Виктору прямо в глаза. Над плечом директора виднелось морщинистое лицо Михайлова, Рашид топтался у двери.

— Мне не в чем признаваться.

— Как знаешь. — Полковник покачал головой, — Тогда раздевайся и ложись!

Монро и Рашид вышли, лампа под потолком погасла почти тут же, а вот визита человека с двумя трубками пришлось ждать довольно долго. Когда тот вошел, Виктор на мгновение подумал, не попытаться ли бежать сейчас, пока правда не стала известна.

Оглушить того, кто пришел к нему, прорваться к выходу и уйти в джунгли...

Но к тому моменту, когда в руках оказалась набитая дурманом трубка, Виктор решил, что ни за что так не поступит. Слишком мало шансов на успех имел такой спонтанный побег.

— Кури, — мягко сказал расположившийся на стуле человек.

Виктор уверенно поднес трубку к губам. После первой затяжки дым показался сладким, как мед, вторая отдавала мерзкой горечью, а после третьей из глаз хлынули слезы.

На мгновение увидел того, кто дал ему дурман. В руках тот держал трубку и еще что-то непонятное. На деревянной маске выделялся орлиный клюв, причудливое одеяние украшали перья на рукавах, на груди болталось множество ленточек и металлических фигурок в виде деревьев, человеческих костей, животных, людей.

Тело онемело, последовал знакомый провал.

Но погрузиться в видения Виктору не дали. Дикая боль, исходящая от плеча, пронизала тело, заставила его содрогнуться. Открыв глаза, Зеленский обнаружил, что лежит, слабый, как новорожденный, а вокруг клубится тьма...

— Кури дальше, — пришел из нее мурлыкающий голос.

Втягивать в себя дым было тяжело, точно он обрел вязкость гудрона, но возражать сил не оказалось, и Виктор послушно сосал, втягивая в легкие отдающие чем-то кислым струйки.

Ощущение было такое, точно втягивал в себя воздух, наполненный сотнями крошечных иголочек. Грудь кололо изнутри, но остановиться он не мог.

— Достаточно, — сказал кто-то, чьего лица Виктор не мог видеть, и вынул у него из рук трубку. — Теперь подождем, когда боль овладеет тобой.

Виктор лежал и чувствовал, что не в силах пошевелить даже пальцем. Неприятное ощущение расползалось от груди, охватывая живот, пах, сползая по ногам.

В последнюю очередь оно добралось до головы. Внутри черепа точно развели костер, пытающие струйки стекали по вискам, щекотали затылок. Виктор захотел закричать, но смог выдавить из себя лишь жалкий всхлип.

— Передозировка дурмана рождает боль, дикую, непереносимую, — сказал кто-то мягким, как пух, голосом. — И избавиться от нее можно единственным образом — начав говорить...

— Неужели? — Виктор с невероятным трудом заставил себя произнести слово и с удивлением ощутил, что на мгновение стало легче.

— Конечно, — подтвердил невидимый собеседник. — Я буду задавать вопросы, а ты отвечай... Твое имя?

— Виктор Зеленский.

— Возраст?

Чуть ли не до судороги сжав челюсти, Виктор заставил себя промолчать. Понимал, что, начни он говорить сейчас, потом не сможет остановиться, не сумеет сдержаться и выболтает все, лишь бы избавиться от мучений.

Боль тут же усилилась, огнем охватило грудь.