Охотницы - Элизабет Мэй

— Только не я, — говорит Гэвин. — Я пришел сюда ради чая.

— Не ради компании? — Я прижимаю руку к сердцу. — Я чувствую себя уязвленной. Мне казалось, что я тебе нравлюсь.

— Чаще да, чем нет.

Киаран кладет бумагу на стол между нами.

— Мы будем обсуждать это или вы предпочтете светскую болтовню?

Я смущенно моргаю.

— Прошу, продолжай.

— Часы и компас были добавлены к механизму iuchair. — Он указывает на символы в каждой из частей. — Эти должны отвечать на лунные события, в данном случае на затмение. Эти кардинальные точки удерживают силу нетронутой, куда бы ни поместили устройство. Пока работают часы, работает и механизм.

— Почему затмение? — спрашиваю я, подаваясь вперед.

— Sìthichean сильнее всего во время лунных событий, особенно затмений, — объясняет Киаран. — Символы на механизме служат каналами для их же силы, запирая их внутри. Но ни одна система не идеальна. С каждым затмением те, кто заперт, пытаются вырваться, и со временем печать истончается. — Он смотрит на меня. — Она не предполагалась как постоянная. Ее поставили лишь на время, пока мы не найдем более подходящего решения.

— И потому нужно повторить это «временное» решение снова, а у нас лишь одна Охотница, способная его активировать, — сухо говорит Гэвин. — Просто верх гениальности, чтоб вас!

Киаран смотрит на него.

— В этот раз все будет иначе.

— Как? — спрашиваю я. И поднимаю руку прежде, чем Гэвин успевает добавить что-то еще. — У нас не так уж много вариантов на выбор.

Киаран снова замыкается в себе, а это значит, что он что-то скрывает.

— Ты сама сказала, у нас нет иного выбора.

Деррик приземляется на бумагу, его крошечные ступни аккуратно ступают между символами. Слишком длинные штанины тянутся за ним, размазывая уголь рисунка то там, то тут. Он наклоняется, чтобы проследить линию.

— Для чего-то непостоянного это просто прекрасно. Один sìthiche вообще не смог бы сбежать из такой тюрьмы. Кто бы ни помогал Охотницам, этот кто-то знал, что делает.

— Айе, она знала, — бормочет Киаран.

Я удивленно хмурюсь.

— Она? Ты знал ее?

Киаран не смотрит на меня.

— Можно и так сказать. Она моя сестра.

Деррик хихикает.

— Твоя сестра! Уж она-то не была такой раздражительной, как ты. Она однажды смешала мое молоко с медом и сказала, что у меня лучший удар мечом из всех, что она видела. Поделилась со мной трофеем, вот как.

Я перевожу взгляд с одного на другого.

— Я что-то пропустила? Никто мне не говорил, что у Киарана вообще есть сестра.

— Ты никогда не спрашивала, — говорит Киаран, равнодушно пожимая плечами.

Ох уж эта подмена понятий! Он отлично знает, что ни разу не дал мне ни малейшего повода спрашивать. Это очередной его проклятый секрет. Я размышляю над ведением списка вопросов, которых избегает Киаран, чтобы, когда ответ появится в самый неподходящий момент, свериться с записями и вспомнить, сколько еще он от меня прячет.

Деррик вспархивает в воздух с рисунка, его крылья жужжат, а тело начинает светиться серебряным.

— И все равно я не могу поверить, что твоя сестра сделала это. Она была куда чудеснее, чем я ее описал. Но вы двое действительно…

— Достаточно, — обрывает его Киаран сквозь сжатые зубы.

— Что «действительно»? — спрашиваю я, теперь уже точно раздраженная.

Деррик хлопает крыльями и смотрит на Киарана. Тот в ответ качает головой.

— Ничего, — легкомысленно заявляет Деррик. — Ничего важного.

Я собираюсь добавить уклончивые ответы Деррика к списку вопросов к Киарану, что наверняка расширит этот список до нескольких томов.

— Что ж, — бормочет Гэвин, — это было немного странно.

Он тянется к моему чаю и, не спрашивая разрешения, залпом выпивает его.

Если Киаран хочет хранить свои секреты, то и черт с ним.

— Хорошо, — говорю я. — Просто расскажи мне, как работает это чертово устройство.

Киаран придвигается ко мне.

— Эти символы на кольцах, — он стучит пальцами по бумаге, — должны сойтись в идеальную линию.

Я изучаю эскиз, ища хоть какую-то схему в их нынешнем положении.

— А сейчас они не сошлись? Разве я не могу просто запомнить порядок?

— Линия лишь частично очерчена. — Он внимательно рассматривает рисунок. — Я помню часть того, как это работает, но не могу быть уверен, что моя сестра не изменила механизм, когда переделывала iuchair. Насколько я знаю, это первые линии защиты. — Он указывает на три внешних кольца. — Когда они сместятся, cù sìth, красные колпаки и sluagh смогут выскользнуть из холмов. Похоже, самые сильные символы и наибольшую мощь она оставила для барьера против daoine sìth. Эти линии пока не тронуты. Но помимо этого лишь ей одной известно, как должны сочетаться остальные.

Я обдумываю все возможные комбинации символов, но не вижу никакого повторяющегося рисунка во внутренних кругах.

— Ну так где она? — спрашиваю я. — Ты можешь связаться с ней и…

Киаран заметно напрягается.

— Нет.

— Ну что ж, все это было… информативно, — говорит Гэвин, поднимается и машет рукой в сторону рисунка. — Послушайте, я не могу вам с этим помочь. И не могу сражаться с ними, как можете вы, оставшиеся. Я могу лишь путаться под ногами. — Он смотрит на Киарана. — Ты был прав, знаешь ли. Наш талант истрачен на бесполезность.

И он выходит из комнаты.

— Гэвин!

Я поднимаюсь, готовая догонять его, но Киаран хватает меня за руку.

— Не надо. Ты этого не исправишь, Кэм. В данный момент ты ничего не можешь сделать для Видящего. Отпусти его.

Я неохотно сажусь. И ненавижу эту ситуацию.

Вздохнув, я поднимаю рисунок.

— Сосредоточься, — говорит Киаран. — Когда daoine sìth будут выпущены на свободу, у нас останется очень мало времени для повторной активации устройства.

— Я знаю.

Я прекрасно знаю последствия нашей возможной неудачи.

Город падет из-за меня, из-за того, что я слишком слаба, чтобы спасти его. И определенно не раз случалось, что я переоценивала свои возможности, заверяя Киарана, что я достаточно сильна, а если он говорил нечто иное, то стреляла в него из электропистолета.

Но рассказы о том, что я сильна, не делают меня таковой. И сейчас не время демонстрировать фальшивую храбрость. Я либо выживу, чтобы спасти нас всех, либо погибну в бою и обреку бесчисленное количество невинных людей на смерть. Все остальное неважно.