Унесенные магией - Алексей Замковой

— Я — вор. — На этот раз в моем голосе уверенности поубавилось.

— Вор? — Нарив удивленно посмотрела на меня. — На твоих друзей, особенно того, который ржет все время…

— Молин, — подсказал я.

— Ну да. Молин. На них я еще могу подумать такое… Ладно, потом расскажешь, как тебя занесло в наемники. — Она уже полностью оделась и немного попрыгала на месте, покрутилась, подвигалась, проверяя, как села обновка. — Давай теперь тебе найдем нормальную кольчугу.

Еще через десяток мгновений мы нашли и мне обнову.

— Даже получше чем моя будет! — оценила находку Нарив.

Снова пришлось раздевать труп. Сняли не только кольчугу. По совету Нарив я обновил практически весь свой гардероб — одежда убитого оказалась если и не новее, то уж точно целее моей, пережившей побег из родного города, две битвы, магический перенос одни Боги знают куда, путешествие по джунглям… В общем, те обноски, в которых я ходил до сегодняшнего дня, и одеждой-то называл только по привычке. Зато теперь мне достались почти новенькие, практически подходящие по размеру высокие сапоги, широкие, чуть потертые на коленях и сзади, кожаные штаны, заляпанная кровью, но целая рубаха, стеганый жилет, который Нарив, несмотря на мое нежелание, заставила надеть, и длинная, чуть великоватая кольчуга. Из моих собственных вещей остался только широкий кожаный ремень.

— Может, шлем возьмешь? — Нарив критически оглядела меня с ног до головы.

Я посмотрел на валяющийся под ногами шлем — больше похоже на железное ведро с прорезями для глаз. От одной мысли о том, чтобы напялить это себе на голову, стало смешно. А как представил реакцию Молина, когда тот увидит меня в таком шлеме…

— Ну уж нет! — Я замотал головой.

Женщина тоже посмотрела на ведро с дырками, по недоразумению называемое шлемом.

— Нет, такой шлем тебе ни к чему… А вот кое-что полегче… — Оглянувшись, она быстро зашагала куда-то вправо. — Иди сюда!

Когда я подошел, в руках Нарив уже крутила подобранный с земли шлем. Небольшой, оставляющий открытым лицо… Больше похож на круглую железную шапку, с трех сторон которой свисает кольчужное полотно. Что-то тоже не хочется напяливать это на голову…

— Возьми, — не отстает Нарив. — Он тебе жизнь спасти может. Был бы у твоего… Молина, да?.. такой шлем — не разбил бы себе щитом голову.

Вздохнув, я принял шлем из ее рук. Попытался надеть его на голову.

— Подожди! — Нарив покачала головой и протянула мне плотную шерстяную шапочку. — Подшлемник надень сначала.

— Потом надену. — Я заткнул шапочку за пояс — ну его! Париться еще… Слева донесся тихий стон. — Погоди!

— Что такое? — Нарив проследила за моим взглядом.

— Вроде стонал кто-то…

Я сделал несколько шагов в ту сторону, откуда доносился услышанный мной звук. Трупы… Трупы… Поскользнулся на чьих-то кишках… Где-то здесь… Какое-то слабое движение… Передо мной лежит тот самый закованный в броню коротышка, которому я раздробил плечо и потом еще добавил булавой по голове. Его рука, облаченная в смятый наплечник, чуть дернулась. Снова стон.

— А этот — живой. — Я повернулся к Нарив: — Пойдем. Я думал, может, кто-то из наших стонет.

Нарив, не обратив на мои слова внимания, опустилась рядом с раненым коротышкой. Внимательно осмотрела его, сняла шлем… Нашему взору открылось бородатое лицо, искаженное гримасой боли. Из-под спутанных курчавых волос на лицо стекают струйки крови… Больше всего меня поразили его глаза. Они прямо сверкают! Гнев, ярость, боль… Он попытался что-то сказать, но снова прозвучал лишь стон. Раненый до крови закусил губу.

— Гном, — констатировала Нарив то, что я уже и так понял.

— Это я его… — Хвастаться не хотелось, но вырвалось как-то само. — Только потом поскользнулся, когда по голове бил. Не добил, похоже…

— Не простой гном. — Женщина будто и не слышит, что я говорю. — Посмотри на доспехи. Вокруг все — в кольчугах, а у этого — латы.

— И что?

Наконец она оторвалась от гнома и подняла глаза:

— А то, что это может быть командир армии, которая поджидает нас вон за тем поворотом.

— Нет, это не командир. Я был с капитаном на переговорах. Командиром у них — человек. Тысячник какой-то. Не помню уже, как его зовут…

— В любом случае… — начала было Нарив, но тут нас прервали.

— Эй, Алин! — То и дело оскальзываясь, к нам быстро приближается Навин. — Тебя десятник разыскивает!

— Ладно, я побегу, — сказал я Нарив и подошел к Навину. — Что хочет — не сказал?

Тот лишь пожал плечами. Ну да, мог бы и сам догадаться. Вряд ли Ламил будет рассказывать всем и каждому, зачем я ему понадобился…

— Ты где ходишь? — набросился на меня десятник, когда мы с Навином подбежали к нему.

— Помогал Нарив одежду раздобыть. Она же…

Резким взмахом руки Ламил прервал меня:

— Быстро пошли. Там снова переговорщики…

Я побежал за десятником. Протолкались сквозь строй, перегораживающий ущелье.

— Все трофеи загребут, пока мы здесь стоим… — услышал я краем уха шепоток сзади.

А вот и капитан. Седой стоит спокойно, выпрямившись — словно ему в спину кол воткнули. Даже, по-моему, не шевелится. А перед ним, так же неподвижно, стоит наш знакомец — тот самый тысячник, имя которого я позабыл. Капитан никак не отреагировал на наше появление — только стрельнул глазами и снова уставился прямо на вражеского переговорщика. Зато наш гость во все глаза уставился на меня. Чуть зубами не скрипнул, когда увидел, что я одет в кольчугу, явно снятую с убитого воина его армии.

— Ты снова пришел к нам, Байрода, — спокойно произнес Седой. — О чем будет разговор на этот раз?

Напоминать мне не нужно — я и сам, не дожидаясь сигнала, начал переводить.

— Я прошу разрешения забрать наших убитых и раненых. — Переговорщик взял себя в руки и так же спокойно, как Седой — на него, посмотрел на капитана.

— Не получится, — покачал головой Седой и, предваряя слова тысячника, продолжил: — Во-первых, моим людям нужно время, чтобы собрать трофеи…

— Трофеи? — взорвался Байрода. — Обирать мертвых…

— Я не знаю, как у вас, — перебил капитан, — а в наших землях трофеи — это хлеб и законное право наемника.

Байрода попытался что-то сказать, но Седой поднял руку, показывая, что еще не закончил.

— Кроме того, как ты собираешься забрать тех, — он ткнул пальцем себе за спину, — кто там лежит? Твоих людей я к себе в тыл не пропущу — тот кусок ущелья, который мы прошли с рассвета, не был легкой прогулкой, чтобы отдавать тебе его снова. Мои люди пусть лучше отдохнут, чем будут перетаскивать сюда трупы.

Воцарилось молчание. Байрода явно обдумывает сложившуюся ситуацию, Седой… По лицу капитана похоже, что он вообще не понимает смысла переговоров. Или он просто делает вид?