Герой высшего качества - Дмитрий Казаков

Рыжегривый пони, озадаченный тем, что вес наездника увеличился, повернул голову, чтобы проверить, не влез ли на него кто посторонний. А вдобавок потянул воздух ноздрями и раздраженно фыркнул, показывая, что не нанимался возить любителей пива.

— Это ты намекаешь, что сейчас на героя похож? — осведомился Аладдин. — Ну, если в темноте да с перепою…

Егор даже не посмотрел в сторону пустившегося в гнусные инсинуации советчика.

— Легкой вам дороги, — пожелал вышедший на порог хозяин, и они поехали дальше, сначала по единственной улице селения, а затем по тракту времен императора Горохопуприса.

Деревня скрылась из виду, но вскоре показалась другая, немного меньше, но зато на самом берегу Риаро. Около воды сушились сети, по реке скользили рыбачьи лодки, а собаки, рванувшиеся облаивать чужаков, выглядели сытыми, будто питались никак не объедками.

Егор чувствовал себя обманутым.

Мир вокруг был на диво банальным, без налета зловещести, не имелось даже захудалой темной пелены на небе. Не стояли вдоль дорог виселицы с казненными, не выли по лесам волкодлаки, не смердели жуткие болота, возникшие на месте плодородных угодий. Ничего не указывало на то, что эти земли находятся во власти беспощадного и злобного Темного Властелина.

Ганди-Ла с любопытством вертел головой, Махот дремал в седле, переваривая обед, Яхирон не напоминал о себе, мерно покачиваясь в такт конским шагам, а Аладдин болтался где-то в вышине, подобно непомерно ожиревшему жаворонку.

Разве что не пел.

Мирная, идиллическая картина рухнула в один миг, когда с юга прикатился топот копыт.

— Что? — встрепенулся Егор.

— Враги! — воскликнул меч. — Давай на них нападем!

— Если нападем, они точно станут врагами, — Ганди-Ла задумчиво почесал в затылке. — Лучше посмотрим, кто это, но на всякий случай приготовимся к бою. Эй, Бешеный Соня, очнись!

Махот тряхнул головой и пошевелил дубиной, показывая, что находится в сознании.

Топот надвинулся, и из-за поворота дороги появилась группа всадников в кольчугах и остроконечных шлемах вроде тех, в которых изображают древнерусских витязей.

— Стой! — завопил тот, что скакал впереди, в красном плаще, и всадники дружно натянули поводья.

Эти ребята были неплохо вооружены — мечи у пояса, щиты, короткие копья и даже арканы, но при этом не выглядели особенно злобными или опасными. Обычные стражники, которых в любом фэнтезийном мире — точно головастиков в теплом пруду, по своре у каждого барона, графа или князя.

— И к вам это тоже относится! — сварливо заявил обладатель красного плаща, указав на Егора.

Пришлось останавливаться.

— Ну, и чего вы молчите? — осведомился предводитель стражников.

— А что мы должны говорить? — удивился Ган-ди-Ла.

— Можете ничего не говорить, но обязаны при этом трепетать и раболепствовать перед нами, а вдобавок предъявить свои грамоты по угнетению с отметками за последний месяц, — объяснил красноплащный. — Ну?

— Трепещу. И раболепствую, — объявил Бешеный Соня, и мускулы на его ручище, сжимавшей рукоять дубины, слегка напряглись.

Оценив размеры оружия, предводитель стражников, которых было всего десятеро, решил не развивать тему.

— Но грамоты-то предъявите, — попросил он, и на добродушном лице появилось умоляющее выражение. — Это мой… как его?.. профессиональный долг… потребовать их у вас. Ну?

— Что за хлюпики, во имя всех богов Вселенной? — пробурчал спустившийся с высот Аладдин. — Раньше таких не взяли бы в армию Темного Властелина даже чистильщиками сортиров и убиральщиками трупов. О времена, о нравы!

— Мы, э, не совсем местные, и хотели бы узнать, что это за грамоты такие? — спросил Ганди-Ла, в душе коего любопытство исследователя взяло верх над осторожностью геройского сподвижника.

— Ох, темнота, — вздохнул красноплащный. — Главный у нас кто? Черный маг! А значит, должен всякие злодейства творить и садизм учинять. Иначе всю силу свою потеряет. Но всякий в его владениях может раз в месяц платить особый угнетательный сбор, который идет в зачет насилий, ограблений и издевательств. Кто не хочет, может не платить, и того мы, да и все прочие людишки на службе у Трех Пальцев, обязаны всячески третировать и обижать. А отметки об уплате сбора делаются как раз в грамоте по угнетению. Поняли, остолопы?

— Вот так! Интересная и практичная концепция построения социума на основе тотального зла, — рахива уважительно закивал. — А как вы будете нас унижать и третировать?

Яхирон негромко лязгнул в ножнах, показывая, что ему тоже хотелось бы это знать.

— Сейчас, погодь… — похоже, с дураками, что не платят угнетательный сбор, предводитель стражников давно не сталкивался. — Только загляну в должностную инструкцию.

Из седельной сумы был извлечен солидного вида пергаментный свиток с болтавшейся на шнурке черной печатью, и для консультации подозван один из стражников, похоже, что самый грамотный.

— Ага, все ясно, — сказал красноплащный после нескольких минут плямканья губами и вглядывания в свиток. — Тут четко сказано — избиение, отбирание материальных ценностей, гнусные насмешки.

— Так это, можете приступать, — разрешил Егор, испытывая желание рассмеяться во все горло.

Слишком уж жуткие и мерзкие воины на службе Темного Властелина напоминали не шибко умных представителей лимиты, охраняющих беспорядок на улицах российской столицы.

— То есть как, у вас нет грамот? — предводитель стражников опешил и даже немного побледнел. — Да вы что…

— Это еще неизвестно. Может, и есть, — сказал Ганди-Ла. — Просто мы хотим познать всю прелесть угнетения, ощутить боль скованного цепями векового рабства трудового народа, чтобы преисполниться решимости и с удвоенной силой бороться за его освобождение.

Физиономии у стражников обиженно вытянулись, в глазах появилась растерянность. С придурками, что готовы добровольно подвергнуть себя угнетению, они, судя по всему, вообще никогда не встречались.

— Нехорошо издеваться над людьми, — проворчал Яхирон. — Отрубили бы всем головы, и все.

— Это что? Глумиться над вами? — спросил красноплащный. — Насмешки, избиения и прочее? Можно, конечно, если только вы пообещаете не оказывать сопротивления, а оружие бросите.

И он опасливо покосился на дубину Бешеного Сони.

Порхавший над головой Егора Аладдин не выдержал, захохотал, потерял высоту и едва не врезался носом в землю. Но даже это не остановило впавшего в настоящую истерику советчика — издавая кудахтающие звуки, он улетел на обочину и шлепнулся в траву, где принялся кататься и дергать ногами.

— Это как? — спросил Махот. — Мне не нравится.

— И мне! — заявил Яхирон. — Чтобы меня бросали, да еще в самый ответственный момент?