Книга духов - Джеймс Риз

Когда на город опустились сумерки, нечто таившееся на улицах напомнило мне о крае, откуда я прибыла, и о компании, с которой водилась. Я никак не могла освободиться от ощущения – нет, от убежденности в том, что за мной следят. Да, у меня вновь возникло ощущение некоего присутствия – невидимого, но близкого.

Ничего нового в таком предчувствии для меня не было, ибо:

В число разнородных моих спасителей попали двое… Но как их назвать? Медиевисты определят их как инкуба и суккуба. Церковь, разумеется, их отвергает, клеймит и проклинает. Я знала их по именам – отец Луи и Мадлен де ла Метри.

Об их происхождении я осведомлена смутно. Да, они – элементали, то есть извлекают себе пропитание из вод морских, однако в их распоряжении – в различной степени – и прочие стихии: огонь, земля и воздух. Постоянно меняя облик – то это леденящий туман, то самое обыкновенное существо из плоти и крови, – они способны по желанию превращаться во что угодно и сохранять любую форму, наиболее удобную для них в сладострастном поиске. Разумеется, они прожили жизнь и окончили ее подобно всем смертным. В первой четверти семнадцатого столетия. Тогда они были священником и прихожанкой, мужчиной и девушкой; за свою любовь их постигла кара сначала при жизни, а затем после смерти, когда таинства Церкви обрекли их вечно скитаться по свету без приюта и пристанища.

В свой первый приход ко мне – заточенной в узилище приговором Темного Конгресса – элементали сходным образом подали о себе весть, обозначив некое явное, необычное и неоспоримое присутствие.

Прежде чем мне показаться, они описывали все более близкие круги, оставляя присущий им особый студеный след – понижение температуры воздуха. Они неотступно настигали меня, пока под конец, явив самое небывалое зрелище, не вышли из теней, дабы наставить меня и научить. Использовать меня. Испугать и избавить.

Ты – мужчина. Ты – женщина. Ты – ведьма.

Эти существа явились вновь – сопровождать меня по улицам Ричмонда? Я радовалась, если это так: в моем одиночестве мне желанно было любое, какое угодно общество. Но сколько я ни шептала их имена, сколько ни убеждала себя в их близости, я знала, что их здесь нет. Я напряженно вглядывалась в зеркальные витрины магазинов, надеясь в отраженной игре светотени поймать поданный ими знак. Пусто. Быть может, они бродят среди жителей Ричмонда, в привычной телесной форме? Нет.

Конечно же, они не явились. Разве не был конец Мадлен бесповоротным? Не сама ли я произнесла ритуальные слова при ее исчезновении на скрещении дорог близ Ле-Бо? Не я ли просеяла сквозь свои пальцы ее прах, доставшийся от нее нам с отцом Луи? Что касается священника, то расставание с ним было лишь чуть менее очевидным.

Да, это было достоверной истиной: никто из потусторонних спутников ко мне не пришел. Это присутствие было вполне земным, и от этого вывода страх мой только усилился.

Я быстро обернулась – и раз, и другой, пытаясь застигнуть моего преследователя врасплох, но в толчее никто не обращал на меня внимания, и, в какой закоулок я бы ни кинулась, никто за мной не гнался.

Я возобновила попытки найти миссис Мэннинг – призрачное воплощение гостеприимства: что, если кто-то откроет мой несессер и при виде его содержимого решит, будто я посланница ада? Подстегнутая этой мыслью – тем более час был поздний, а ноги мои подкашивались от непривычки к суше и живот подвело от голода, – я толкнула тяжелую дверь лавки на Кэри-стрит, где торговали привозным товаром. Внутри оказались двое служащих, и не успела я окинуть взглядом помещение, как они на меня накинулись с предложением услуг. Я спросила, не знают ли они, где я могу найти миссис Мэннинг? Долго сбиваясь и путаясь в подыскивании нужного слова, я в итоге вынуждена была перейти на французский, однако мой вопрос о «la pension de Madame Manning»[13]остался без ответа. Мне пришлось наконец сослаться на миссис Мэннинг как на «ton hôtelière»[14], но и эта моя попытка не возымела успеха. Оба продавца наперебой соблазняли меня богатым выбором. Я всячески отнекивалась от сыпавшихся на меня предложений, а когда они принялись расхваливать достоинства молотилки, которая, по всей видимости, пылилась уцененной где-то у них на складе, я решительно заявила о полной ее для меня ненужности и, попятившись, поспешно выскочила за дверь.

Дабы продавцы не устремились за мной в погоню с более портативными товарами, я ринулась по Кэри-стрит к Рокеттской пристани. От растерянности я петляла как только могла – и в конце концов просто-напросто сбилась с пути. Единственным моим ориентиром был шум порогов справа, и я старалась придерживаться этого направления в надежде, что таким образом выберусь к цели. Признаюсь, я даже подумывала попросить у капитана «Ceremaju» разрешения провести ночь в моей прежней каюте. Но мне очень этого не хотелось, да я и не могла вернуться с улиц Ричмонда воплощением жизненной неудачи, растерянной и перепуганной.

Перед двойной дверью на углу Кэри-стрит и Девятнадцатой я взяла себя в руки. Помнится, там помещался магазин сельскохозяйственных машин. Сейчас войду и спрошу у владельца – Джейбеза Паркера (его имя красуется на посеребренном стекле золотыми буквами), не известно ли ему, где проживает неуловимая миссис Мэннинг. Так я и поступила, однако ответ на свой вопрос получила от миссис Паркер, которой имя миссис Мэннинг было знакомо, и таким образом добрая леди избавила меня от необходимости пускаться в разъяснения, кого я разыскиваю, зачем и прочее. Еще большей симпатией я прониклась к миссис Паркер, когда она попрощалась со мной без всяких затей, не пытаясь очаровать меня преимуществами того или иного плуга, отменным качеством граблей, борон и пил, в избытке свисавших с потолка и способных устрашить не только Дамокла.

Указания миссис Паркер оказались яснее ясного. По ее словам, мне нужно пойти назад к рынку на углу Главной и Семнадцатой улиц. Оттуда будет уже рукой подать.

В уличной темноте в сторону от меня проворно метнулась чья-то тень. Я ринулась в противоположную сторону – явно не туда, куда следовало, так как миссис Паркер, торопливо выскочившая на порог, отчаянно замахала мне руками. Я одним духом обогнула несколько углов – и, по счастью, довольно скоро очутилась на Семнадцатой улице.

Вот и рынок – прилавки пустеют, окна лавочек закрываются ставнями, подводы разъезжаются. В замешательстве я старалась припомнить инструкции миссис Паркер: что дальше, куда мне идти теперь? Гадая, какую сторону выбрать, я прислонилась к стене ближайшего сооружения.

Грубо сколоченные доски обструганы кое-как, вход оберегают две-три железные задвижки. Невысокая лачуга с соломенной крышей в дальнем конце рынка. Что это, коптильня? Вряд ли. Пробраться внутрь ничего не стоит – хоть через дверь, хоть через ненадежную крышу. Что же тогда это? Для жилья мало пригодно, а покупатель наверняка и взглянуть не захочет. Обойдя лачугу кругом, я на передней ее стороне обнаружила дубовую дверь с вделанной в нее сетчатой решеткой. Я прислушалась, ожидая услышать шорохи, производимые запертой там скотиной. Тишина. Я приникла к решетке, вглядываясь в полумрак. К задней стене была прислонена грубая скамья. На ней я увидела беспорядочную кипу фиолетовой ткани, ярко переливавшейся в полутьме всеми оттенками, и застывшую фигуру Селии в кандалах, устремившую на меня неподвижный взгляд.