Дети лампы. Книга 1. Джинн в плену Эхнатона - Филип Керр

Времени думать уже не было. Даже сосредоточиться Джон и то не успел. Он успел только вспомнить первое, что пришло в голову: день, когда Нимрод отвез их в пустыню и Джон придумал и впервые в жизни опробовал свое слово-фокус. Он тогда готовил пикник!

— АППЕНДЭКТОМИЯ!

Великолепная корзина со съестным и все необходимое для пикника — вплоть до клетчатого пледа — мгновенно появилось перед носом у атакующего медведя. Ах, что это было за угощение! Не какие-нибудь вчерашние черствые объедки, не жалкие крохи. Это был чемпион среди пикников-тяжеловесов, предназначенный для чемпиона среди всех плюшевых и не очень плюшевых мишек. Корзина буквально ломилась от яств, и каких! Окорок и ветчина, жареная индейка, холодная баранина, запеченный лосось, несколько дюжин сэндвичей, два громадных трюфеля, творожный пудинг и четыре большие бутылки лимонада. Джон, конечно, не знал, пьют ли белые медведи лимонад, но — разве в этом дело! Главное, что медведь, не веря своим глазам, стал как вкопанный на огромных мохнатых лапах, потом понюхал окорок, лизнул его и принялся за еду.

— Бр-бр-бр-браво, — клацая зубами, проговорил Нимрод.

— Нда… — Филиппа с трудом перевела дух. — С возвращением тебя…

— Кр-кр-крышка, — зубы Нимрода выбивали нескончаемую дробь. — 3-з-закройте кр-кр-крыш-ку ка-ка-канопы.

Хотя медведь уплетал вкусности, не обращая на джинн никакого внимания, Джон предусмотрительно обошел его стороной — чтобы зверь не подумал, что на его добычу хотят посягнуть. После чего мальчик бросился к открытому сосуду с Эхнатоном.

И видимо, очень вовремя. Потому что над ним уже курился голубоватый дымок, слабенький, словно от почти погасшей сигареты. Наверно, полузамороженный призрак пытается выйти на свободу.

Но где же, где крышка с головой бабуина? Сделанная из белого известняка, она пропала, невидимая на фоне снега.

— Ну же, ищи! — твердил себе Джон, боясь, что Эхнатон. Вот-вот вырвется из ледяного плена. Он даже сдернул шлем, считая, что прозрачное оранжевое забрало мешает ему различить белую крышку на белом снегу.

Он все еще рыскал вокруг сосуда в поисках крышки, как вдруг сугроб, лежавший метрах в тридцати от него, зашевелился. Мальчик решил было, что это еще один медведь, но сугроб оказался чем-то вроде ледяного домика-иглу, а из него вылез господин Ракшас и следом Джалобин.

— Ты не это ищешь? — Точным мощным броском Джалобин отправил крышку прямо в растопыренные пальцы Джона в оранжевых перчатках. Для обычного двурукого человека такой бросок был бы почти рекордом, а дворецкий своей единственной натренированной рукой сделал это играючи, и крышка со свистом рассекла воздух, словно летящая хоккейная шайба.

В едином прыжке Джон поймал крышку и закрыл дымящееся жерло сосуда, откуда вот-вот могло вырваться Зло. Сколько-то времени он пролежал, придерживая крышку обеими руками и ощущая изнутри мощные толчки. Наконец они стихли.

Господин Ракшас и Джалобин помогли ему подняться.

— Что ж, молодой человек, ваша ловкость весьма похвальна, — сказал Джалобин. — Из вас может выйти неплохой игрок в крикет.

— Бросок тоже был что надо, — ответил Джон.

— У меня в детстве камешки по воде знаете как прыгали, — похвастался Джалобин.

— Поздравляю, — произнес господин Ракшас — Ты успел как раз вовремя. Еще мгновение, и Эхнатон оказался бы на свободе.

— Так что все-таки случилось, когда появился медведь? — спросила подоспевшая Филиппа. — Мы за вас очень волновались.

— А-а, вы про это животное? — переспросил господин Ракшас. — Я использовал мою скудную джинн-силу и спрятал нас обоих в это иглу. Ничего лучшего я в тот момент придумать не смог.

— Момент был, кстати, последний, — добавил Джалобин. — Еще чуть-чуть, и мы очутились бы у медведя в желудке.

Все опасливо покосились на пирующего мишку, который, к счастью, не обращал на них ни малейшего внимания, поскольку на очереди у него был лосось, излюбленное лакомство белых гигантов. Обойдя медведя по дуге на почтительном расстоянии, спасатели последовали за Филиппой и Нимродом обратно в лагерь.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Джон у дяди, когда они добрались до палатки.

— Неплохо. Совсем неплохо. Спасибо тебе и Филиппе. Мне повезло с племянниками, как никому на свете. Ваша доблесть делает честь всем джинн!

— А с этим что будем делать? — спросил Джон, все еще державший в руках канопу.

— Верно, с ним надо что-то решать. Я не смогу спать спокойно, пока мы не разделаемся с этим гнусным призраком.

Примерно час спустя, отогревшись в палатке и полностью восстановив свою джинн-силу, Нимрод оплел канопу крепкой сеткой из титановой проволоки и бросил в прорубь, которую ради этого просверлил во льдах Северного Ледовитого океана.

— Ну вот, — удовлетворенно сказал он. — Надеюсь, со дна океана он уже не вернется.

— Да, хотелось бы верить… — сказала Филиппа.

— А теперь, господин Ракшас, если вы не против, я отправлюсь погостить к вам в лампу. Пора принять ванну, выпить чайку и — спать, спать, спать. Вы даже не представляете, какие адские муки мне пришлось испытать наедине с призраком Эхнатона. Борьба не на жизнь, а на смерть, с утра до вечера и с вечера до утра. Я совершенно измучен.

— Да, везет некоторым, — пожаловался Джалобин, когда Нимрод с господином Ракшасом скрылись в бронзовой лампе. — Везет, говорю, некоторым. Им и ванна, и чай… Я бы тоже не прочь…

Джон и Филиппа переглянулись и улыбнулись.

— Почему бы нет? — сказали они хором.

То-то бы удивился Володя, узнай он, что последние часы в Арктике, перед отлетом на остров Средний, мистер Джалобин провел в роскошной ванне, прихлебывая душистый чай. К счастью, Володя спал и ничего не слышал.