Время - московское! - Александр Зорич

Возвращаться к своим сирх, похоже, не собирался. «Сейчас там скучно. У них Сезон Детей. Сейчас у Качхида нет детей. Дети — это слишком громко, громче самой громкой музыки бесцветиков! Потому что музыка бесцветиков заходит в голову извне, а дети делают громко сразу внутри головы!» — разглагольствовал сирх.

Из расспросов Эстерсона вскоре выяснилось, что воспитанием детей у сирхов занимаются особи мужеского пола — сирхи-самочки считают свою миссию оконченной сразу после разрешения от бремени. Вот такой радикальный феминизм! Впрочем, учитывая, что длительность беременности у самок сирхов равна четырем земным годам, а половозрелым сирх считается по достижении шести с половиной лет, выходило, что тяготы репродуктивной функции распределяются у сирхов почти поровну.

Полина же музыки не слушала, поэм не слагала. Даже клонские газеты перестала читать. Да что газеты — она даже в сад, считай, не выходила.

Полина Пушкина с головой погрузилась в заботу о себе. Зачастила в мини-сауну, озверело вертела педали тренажера, часами раскрашивала ногти — на мизинце роспись «под Хохлому», на большом пальце — ацтекский узор. Добившись идеального маникюра, Полина смешивала маски, устраивала питательные ванночки для ног, укрепляла волосы при помощи специальных втираний и инъекций, укладывала свои кудри в сложные прически (каждый вечер прическа была новой!). По вечерам же в разговорах с Эстерсоном Полина сыпала градом непонятных слов— «пиллинг», «скраб», «кутикула», «лимфо-дренаж»… Вскоре в Полининой комнате зашелестела клеящая машинка «Зингер» — это Полина мастерила себе новые расклешенные брюки!

В какой-то момент это незамеченное ранее за Полиной рвение даже начало инженера тревожить.

— Если бы мы были на Земле… Ну, или не обязательно на Земле… В общем, если бы мы жили среди людей, я бы, наверное, уже задал тебе Главный Мужской Вопрос, — заметил однажды Эстерсон.

— Главный? Мужской? Гм… И что это за вопрос? — поинтересовалась Полина, с вызовом глядя на инженера. На лице Полины поблескивала иссиня-черная маска из лечебной грязи «Чакрак» — баночку с этой маской Полина обнаружила среди вещей погибшей Виктории, жены старого ловеласа Валаамского («Там, оказывается, столько классной косметики среди вещей пропадает! Просто жалко!»). В этой маске Полина походила на негритянку, зачем-то выбелившую себе круги вокруг глаз.

— «Полина, скажи мне откровенно, у тебя кто-то появился?» — спросил бы я. Мне бы страшно хотелось знать, ради кого ты так стараешься!

Полина звонко расхохоталась и маска, которая взялась уже подсыхать, пошла трещинами вдоль мимических складок — на лбу, в уголках рта.

— Какие же мужчины все-таки идиоты! — воскликнула она.

— Возможно, я и впрямь идиот, — Эстерсон ласково улыбнулся, — но… раньше ты уделяла своей внешности гораздо меньше времени. Я не понимаю, в чем причина перемен! Если хочешь, во мне говорит чисто исследовательский интерес.

— Все просто, Роло, — отвечала Полина посерьезнев. — Я вдруг очень остро почувствовала, что скоро у меня не будет ни джакузи, ни грязи «Чакрак», ни, возможно, пилки для ногтей. Совсем скоро ты освоишь этот водоплавающий флуггер, мы выйдем на орбиту, состыкуемся с этой клонской баржей или как ее там… И, если все будет хорошо, убежим отсюда! Где мы окажемся — ни мне, ни тебе пока неведомо. Но куда бы мы ни попали, у меня есть такое предчувствие, что там… на новом месте… мне уже не дадут красить волосы во все цвета радуги, мне не на чем будет клеить себе новые брюки и кофточки… Потому что там… наверняка… идет война!

— Меня всегда удивляла твоя чисто русская склонность все драматизировать, — поморщился Эстерсон. — В конце концов, мы с тобой не военнообязанные. Мы ничего никому не должны. Или ты думаешь, что стоит нам оказаться у своих, как меня сразу посадят в кабину истребителя, а тебя заставят дрессировать сусликов-убийц для отрядов специального назначения? — Инженер очень старался, чтобы его слова прозвучали ядовито.

— Не думаю. Но я чувствую, что там, куда мы попадем, сауны у меня не будет.

— Если тебя так гнетет эта перспектива, я могу предложить отличный вариант.

— ?

— Я буду учиться пилотировать гидрофлуггер еще… э-э… три месяца. За это время война кончится и не нужно будет никуда отсюда улетать!

— Ну уж нет! — взвилась Полина и тут же стальным голосом продолжила: — Этот вариант меня категорически не устраивает. Сколько тебе нужно времени, чтобы окончить обучение?

— Еще дня три, товарищ начальник! — смиренно отрапортовал Эстерсон, подыгрывая подруге.

— Не обманываешь?

— Никак нет, товарищ начальник! Зачем? Если желаете, можем завтра устроить летные испытания! Если вы, конечно, не боитесь, товарищ начальник.

— Я не боюсь! — запальчиво воскликнула Полина. — То есть… Я боюсь. Но все равно полечу!

— И куда?

— Куда скажешь. Мне все равно. Хоть к черту на кулички! Мне главное понять, как я восприму полет!

— Где кулички Качхид не знает, — вмешался в разговор серебристо-малиновый от возбуждения сирх. Он был вооружен, как и Эстерсон, переводчиком «Сигурд». Увлеченные спором, ни инженер, ни Полина не заметили, как сирх вошел в комнату. — Но Качхид приглашает бесцветиков на их летающей лодке к сирхам! Если вам все равно, куда лететь, полетели в Чахчон!

— Но ты же сам говорил, это далеко.

— Идти — далеко. Лететь — близко.

— Спасибо за приглашение, милый Качхид, — тепло сказала Полина. — Но я боюсь, мы попросту заблудимся. Там, в воздухе, трудно найти правильную дорогу.

— Качхид сам отыщет правильную дорогу!

— Но это очень опасно!

— Всё, что делает сирх, ищущий знания, опасно. — Качхид горделиво приосанился и распрямил свой кожистый наспинный стабилизатор.

— Господа и дамы, я не уверен, что наша летающая лодка поднимет троих, — соврал Эстерсон, все еще не расставшийся с мечтой хотя бы день побыть наедине с Полиной. На самом деле «Сэнмурв» был рассчитан на взвод мобильных пехотинцев в полной экипировке вместе со штатными транспортными средствами.

— Нет причин для тревоги, разумный Роланд! Качхид сам видел в твоей летающей лодке три сиденья!

«Для экипажа», — мысленно добавил Эстерсон. Аргументы иссякли.

— Ты точно не боишься летать по воздуху? — спросила напоследок Полина.

— Я ничего не боюсь. И никого, — твердо сказал сирх. — И могу порвать дварва напополам! Конечно, если бесцветики подарят мне рычалку для разрывания!

— Какую еще «рычалку для разрывания»?

— Это такая громкая железная штука. Бесцветики убили рычалкой деревья возле деревни Хамм!

— Держу пари, Качхид имеет в виду банальную механическую пилу, — вздохнул побежденный Эстерсон.

Погода была чудесной, настроение — тоже. Гидрофлуггер уверенно набирал высоту. Эстерсон чувствовал себя настоящим пилотом.