Ангел-наблюдатель - Ирина Буря

трения между структурами небесного сообщества существуют. Причем, тогда как в привычной обстановке его представители оказываются, как правило, способными преодолеть несущественные расхождения в способах достижения цели во имя общего конечного результата, во время их пребывания на земле отмечается не только углубление существующих противоречий, но и возникновение новых источников противостояния.

Появление в очагах напряжения исполинов, еще незнакомых со структурой небесного сообщества, но интуитивно стремящихся заручиться расположением и поддержкой любого из встретившихся им на пути его представителя, в большинстве случаев играет роль катализатора в процессе перерастания подобного противостояния в откровенную борьбу за верховенствующее положение в рядах направленного на землю отряда. В результате, задействованные участники операции начинают либо создавать друг другу помехи в исполнении должностных обязанностей, либо, не определив сильнейшего, заключают между собой пакт, направленный отнюдь не на достижение поставленных перед ними задач, а на сохранение баланса их интересов и авторитета, что в равной степени противоречит высокому призванию небесного посланника на земле.

(Из отчета ангела-наблюдателя)

Как же я люблю, когда Анатолий обращается ко мне с просьбой! Особенно, когда ему приходится это делать. Особенно, когда ему приходится делать это через кого-то, снабдив меня свидетелем столь невероятного события.

Как же не пойти навстречу давнему приятелю? Особенно, когда по некоему чудесному стечению обстоятельств наши с ним интересы совпадают. Особенно, когда у меня появляется возможность чуть увеличить свою долю в этих общих интересах. И особенно, когда мне выпадает редкий случай пойти ему навстречу исключительно на своих условиях.

Когда я узнала, что Анатолий начал собирать воспоминания очевидцев той истории с подрастающими возмутителями спокойствия, я сразу поняла, что без меня ему не обойтись. Всем принявшим в ней участие ангелам и приближенным к ним особам он и сам руки прекрасно выкрутил, а вот с людьми договариваться — это, извините, человеческое дело. В даре убеждения Анатолию, вне всякого сомнения, равных не найдется, но разве что в разговорах общего плана. А вот Светку с Людмилой Викторовной за перо посадить удалось только мне — уже имеющей репутацию, во-первых, писательницы и, во-вторых, человека, с которым проще согласиться, чем спорить. И проще, и для здоровья полезнее.

Для чего он собирает эти заметки, я точно не знаю, могу только догадываться. Наверняка не для потомков — им он со своей вечной жизнью и вечной же настырностью сам рано или поздно все подробности в голову вдолбит, убедительно и под нужным углом. И уж точно не для того, чтобы непосвященным глаза на всю закулисную возню открыть — на такое он никогда не решится, да и я, честно говоря, в этом вопросе скорее с ним соглашусь. Как по мне, так с этими небесными покровителями, как с врачами — чем позже столкнешься, тем дольше здоровым себя чувствовать будешь.

А вот своей цели в оказании ему помощи я не скрывала и скрывать не собираюсь — как во время переговоров с ним, так и сейчас. Для меня главное — по кусочкам, по фактикам действительно целостную картину собрать, глядя на которую кто угодно просто не сможет не увидеть, какую важную, не побоюсь этого слова — решительную роль сыграли во всей той истории именно люди. Доказывать ангелам, что человек — вовсе не беспомощный слепец, не способный и не решающийся ни шагу без своего поводыря сделать, бесполезно. Их нужно бить неопровержимыми фактами — и, желательно, в лицо и наотмашь. Иначе их защитный покров самолюбования не пробьешь.

Короче, что бы там Анатолий ни собирался делать с этими записями, он дал мне торжественное — и, главное, письменное — обещание, что пару копий протащит контрабандой в свои небесные пенаты. Я его знаю — у него, если с парой получится, хвост таким веером распустится, что можно будет и о паре десятков поговорить, чтобы на весь его широкий круг знакомств, на который он столько намекал, хватило.

Пора разбавить море их идиотских докладов, в которых они искажают облик человечества до полной неузнаваемости, чем-то, более близким к реальности. Пора дополнить информацию, которой они пичкают и задурманивают друг друга, прямым и открытым словом самого человека. Пора напомнить им, что люди пережили такое количество войн, осад и сухих законов, что они всегда и везде найдут способ обойти давление со стороны. Партизанское движение, памфлеты, DDoS атаки и анекдоты — это все человеческие изобретения, и бороться с ними — это все равно, что весной комаров поштучно ловить. В тайге.

Именно поэтому я даю здесь и сейчас честное слово, что ни одна буква в собранных тут воспоминаниях людей не будет изменена. Анатолий мне тоже пообещал, что и на своем этапе оставит их неприкосновенными — какого бы критического характера и в чьей бы адрес ни содержалась в них информация. И я абсолютно уверена, что слово свое он сдержит — если не захочет до скончания своего века в этих их возвышенных высях оставаться. И ежедневно молиться, чтобы мне туда дорогу навсегда закрыли.

По правде говоря, я даже готова дать честное слово, что, если ему удастся мнение хоть части своих самонадеянных собратьев о людях изменить, я и с ним больше ругаться не буду, но лучше, пожалуй, оставаться реалистом. И, написав только что о прямом и открытом высказывании человечества, начинать нужно, пожалуй, с себя.

Сложно объяснить, почему он вызывает у меня такое желание оскалиться в ответ на каждое слово. По крупному счету, если бы не он, я бы и по сей день безустанно строила, сцепив зубы, крутую пирамиду своего успеха, а отдыхала исключительно во время редких встреч с Татьяной и Светкой — снисходительно поучая их собственным примером целеустремленности и умения добиваться своего. От него потянулась цепочка, которая в конечном итоге привела меня и к причинам этого почти болезненного упорства в любом начинании, и к по-настоящему большому делу, где этому самому упорству наилучшее применение нашлось.

Наверно, все дело в Татьяне. Началось все это точно с нее. И дело вовсе не в том, о чем они с Анатолием тогда, в первую мою с ним встречу, подумали — как потом выяснилось, я отведенные мне запасы послушания и обожания в прошлой жизни до самого дна исчерпала. Просто, кроме Татьяны и Светки, у меня никогда в жизни друзей не было — ни до них, ни после. Я таких даже и не искала никогда — мне жаль было время на всякие откровения и переживания тратить. Как эти красавицы меня тогда приручили, понятия не имею, но крючок, на который они