Восстать из Холодных Углей - Роберт Дж. Хейс

борода с проседью. На нем был красивый костюм из красного на черном, при нем не было никакого видимого оружия, и он шел как человек, ответственный за все. Люди, облеченные властью, двигаются так, как будто весь мир вращается вокруг них. Они ожидают, что любой уберется с их пути, поэтому идут, не проявляя ни беспокойства, ни уважения окружающих. За эти годы я знала многих таких людей и ненавидела всех, кроме одного.

— Рад, наконец-то, познакомиться с тобой, Эскара Хелсене, — сказал мужчина голосом, похожим на потрескивание огня в камине, в котором тепло и свет скрывали опасный жар пламени. — Я уже довольно давно много о тебе слышал.

— Должно ли меня волновать, кто ты такой? — Мой голос превратился в хриплое карканье, и я почувствовала вкус крови на губах.

— О да. — Эта улыбка и то, как он смотрел на меня… при воспоминании об этом у меня по сей день мурашки бегут по коже. Он глядел как нищий, который смотрит на банкетный стол, не в силах решить, какое лакомство пробовать первым. Я ненавидела то, как он смотрел на меня, так же сильно, как и самого этого человека. — Мы с тобой не в ладах, пока ты жива. Ты была моим врагом, моим пленником, моей добычей, занозой в заднице. Прена просто вышла из себя, когда я отдал приказ оставить тебя в покое.

Прена хмыкнула, и оскалилась.

— Я знаю, — продолжил мужчина. — Но Лоран — мой союзник, и я уважаю его просьбы, когда могу. Но потом ты вернулась в Террелан и напала на моих солдат. Боюсь, что защита Лорана на этом кончилась. Но я очень рад, что ты вернулась. Я уже давно хотел пригласить тебя сюда.

Я с трудом соображала, и только тут до меня дошло, с кем я разговариваю. Что ж, на этом беседа закончилась. У меня едва хватило сил подняться на колени и замахнуться каменным кулаком на терреланского императора. Я знала, что это его не убьет. Наконец-то я оказалась лицом к лицу с человеком, которого давным-давно поклялся увидеть мертвым, и все же я была в его власти. Я не могла его убить, но если бы я только могла нанести удар… если бы я только могла причинить ему боль, хотя бы на мгновение, даже если бы я ему оставила только жгучий синяк, это того стоило! Гребаный ублюдок победил меня, но я все равно могла научить его страху.

Чей-то ботинок ударил меня по лицу, и я растянулась на полу своей камеры, во рту у меня была кровь, на лице гримаса смертельной боли в сочетании с непрекращающейся болью в груди. Прена ждала, когда я начну действовать, ждала возможности поставить меня на место.

Стыдно признаться, но я была в полном изнеможении. Я свернулась калачиком и застонала от боли, не в силах увернуться от двух следующих ударов, которыми Прена меня наградила. Единственное утешение, которое я смогла извлечь из этих побоев — ей тоже было больно. Какой бы урон Железный легион не нанес Прене на До'шане, она осталась хромой и у нее ослабла левая нога. Маленькие победы. Важно относиться благосклонно даже к самым маленьким победам, когда находишься в том положении, в котором была я. Ко всему, за что ты можешь уцепиться, чтобы продолжать жить. Чтобы не дать страданию и отчаянию тебя раздавить.

— Достаточно, — сказал император Арас Террелан повелительным голосом. Прена без колебаний подчинилась и отступила на шаг, уверенная, что я больше не доставлю неприятностей, что я меня нет ни малейшей возможности сопротивления. Она была права. У меня не осталось сил сопротивляться, не было сил ни на что, кроме как, скуля, забиться в угол своей камеры. Но там был свет, а там, где был свет, была тень.

— Помоги мне, — прошептала я, хотя мне и не нужно было этого говорить. Сссеракис не ответил. Я почти не ощущала ужаса внутри, только ледяную пустоту в животе. Он покинул меня. Когда я больше всего в этом нуждалась, Сссеракис бросил меня на растерзание врагам.

— Уже молишь о пощаде? — усмехнулся император. — Я надеялся, что ты окажешь больше сопротивления. — Он потер руки, глядя на меня голодными глазами.

— Я хочу кое-чем поделиться с тобой, Эскара. — Император Террелана сделал шаг вперед и присел передо мной на корточки. Прена напряглась, мужчина был на расстоянии удара, но я не могла даже собраться с силами, чтобы наброситься на него. Моя левая рука была вытянута передо мной, и я почти видела, как каменные пальцы сжимаются в бессильный кулак. — Ты никогда не выйдешь отсюда. Заключенные никогда не покидают мои Красные камеры. Но ты можешь выбрать легкий путь в любое время, когда захочешь. — Он взглянул на петлю, висящую над нами. — Я надеюсь, что ты не будешь торопиться, но в конце концов ты выберешь веревку. Некоторые люди сдаются в первый же день, предпочитая избавить себя от боли. Другие переживают первый день, а затем понимают, что за ним обязательно последует что-то похуже. Мне говорили, даже петля начинает выглядеть весьма привлекательно. Иногда к нам сюда попадают по-настоящему редкие личности. — Мужчина прикусил губу и улыбнулся. — Они мои любимые, те, кто сопротивляется. Есть что-то... особенное в том, чтобы быть тем, кто гасит пламя их сопротивления.

Я взглянула на Прену. Она выглядела смущенной и ежилась, как будто слова императора вызывали у нее беспокойство. Когда я снова посмотрела на императора, его глаза сияли в темноте.

— Я знаю, кто я, — продолжил император. — И я знаю, что это должно быть ниже моего достоинства. Управление империей сопряжено с огромным количеством трудностей. Ответственность непосильна. Я был императором тридцать четыре года. Я сражался и выиграл две войны. Я жертвовал ради своей империи, заключал новые союзы, заключал торговые сделки с существами, с которыми мне не следовало бы иметь дело. — Он глубоко вздохнул и медленно выдохнул. — Я нахожусь под большим давлением, как и любой правитель, и поэтому я нашел способы успокоиться. Я знаю, что эти методы ниже меня, что они не соответствуют человеку моего положения. Но я получаю от них удовольствие. Мне нравится пытать людей, особенно тех, кто настроен против меня. Тех, кто достаточно силен, чтобы противостоять пыткам. По крайней мере, какое-то время.

— Я верю, что в тебе есть этот огонь. Я вижу это