Сказка из Ленинградской коммуналки - Ася Логинова

я, пустив в сторону укрытия парня сеть из тока. Денис медлить не стал, и в ту же секунду в моей голове затрещало, звон раздался по всему телу, будто бы меня посадили в огромный колокол.

– Я сама хочу. Я сама готова, – отозвалась Вяземская, заставив меня позабыть о всякой боли. Я посмотрела на Юлю и увидела стекающую по её щеке слезу.

– Хайлов, я тебя уничтожу, – прохрипела я и, встав на ноги, направилась в сторону лестницы. Как только моя нога коснулась первой ступеньки, конструкция превратилась в крутую горку. Хайден быстро выбежал из-за колонны и направил в меня несколько стрел тока. – С меткостью у тебя всё плохо.

– Получше, чем у тебя с контролем сознания, – произнёс голос Дениса в моей голове и будто бы уколол меня чем-то холодным изнутри. – Согласись, не очень приятно, когда в тебя впивается кусок льда?

– Лучше, нежели когда ты состоишь из него полностью, – ответила я и, наколдовав длинную верёвку, зацепила её за купол Ротонды.

– Метла тебе пошла бы больше, – сказал Денис, когда я, оттолкнувшись от пола, смогла перелететь к нему на второй этаж. Хайден встретил меня ударным заклинанием, из-за которого я чуть не упала обратно, но вовремя схватилось рукой за ограждение.

– Даша! – крикнула мне Емельяна и, опёршись о стенку, попыталась встать на ноги.

– Даже не смей мне помогать и сюда соваться, – ответила Сазоновой я, прекрасно понимая, что Хайлов может убить её одним движением. Емеля была ещё слишком слаба для подвигов.

– Какая сестринская любовь! Давно так у вас? – усмехнулся Хайден, вспоминая, как я билась в истерике у него на руках из-за Емели.

– Хайлов, ты у меня в печёнке уже сидишь, – зло проговорила я, кинув в парня удушающую семицвет-траву, которая начала обвивать его руку и ползти вверх. Денис пытался сбросить с себя ветви, но они всё сильнее впивались в его кожу и покрывали большие участки тела. Не найдя решения лучше, Хайлов пустил по руке небольшой огненный шарик. Он испепелил листья семицвет-травы, её шипы превратились в угольки, неприятно обжигающие кожу. Предплечье парня покрылось волдырями и ожогами, приносящими нестерпимую боль, от которой Денис зарычал. Он поднял на меня свой разъярённый взгляд, оба его глаза стали красными, будто бы налились кровью, а дыхание потяжелело. Хайлов был зол. И он был готов на всё ради мести. Одно за другим Хайден начал пускать в меня заклятия, пускай и простые, но его сила была в другом. Денис не выходил из моей головы, он сам там хозяйничал, пуская боль по разным точкам моего тела. Ощущение того, что внутрь меня зашёл кто-то посторонний, окутывало моё сознание. Незваный гость скинул все ровно стоящие папочки на полках памяти, перевернул архив воспоминаний и, выбрав из него самые противные, тряс ими перед моими глазами. Я путалась не то чтобы в своих мыслях, даже руки переставали меня слушаться. Вместо сложных заклинаний я использовала те, которые даже пятиклассник из академии знает. Взгляд мой стал рассредоточен, я действовала как будто бы в клубе едкого дыма, заполонившего и чувствительные эпителии носа, и глаза, и лёгкие. Атаковала я по наитию, не стараясь продумать тактику, била, просто чтобы бить. Хайден тоже был не в лучшем состоянии. По его белоснежной рубашке стекали алые капли крови, он постоянно забывался где-то в себе, пытаясь контролировать ситуацию и внутри меня, и снаружи, но это отнимало у Дениса слишком много сил. Дыхание его было прерывистым, пульс – быстрым, движения – суетливыми и непродуктивными. Я бы могла этим воспользоваться, но сама была не в самой хорошей форме. Боль и смятение окутывали меня всё с большей силой, а Хайлова сковывали усталость и незнание хороших боевых приёмов. Сейчас мы были равны как никогда раньше, оба слабые, забитые, со стекающими струйками крови, но борющиеся каждый за свою правду.

На первом этаже Ротонды всё было куда спокойнее. Емельяна, сидя на коленях, внимательно разглядывала Вяземскую. Юля стояла не шелохнувшись, по-моему, даже не моргала, а только бегущие из глаз слёзы выдавали, что она всё ещё живая и её плоть не до конца принадлежит Хайдену.

– Юля, так нельзя, – тихо прошептала Емельяна, болезненно придерживаясь за бок. – Зачем ты согласилась на эти мучения?

– Сама я так решила, – ответила Юлиана, и её голос в конце сорвался. Вяземская смотрела в одну точку впереди себя, и даже глаза её не дёргались от звуков ударов и взрывов на втором этаже.

– Я знаю, какого это быть всю жизнь одной, – неожиданно произнесла Сазонова, грустно шмыгнув носом. – Одна у гроба стояла. Одна в больничной палате лежала. Одна в Феодосию поехала. Одна дома слонялась, пока Даша на работе.

– У тебя Даша есть, – сказала Юлиана, продолжая сверлить взглядом стену. Хотя нет, взгляд её скорее был больше полон апатией и безразличием, а всё остальное из него вытеснила боль.

– А у тебя отец родной есть. Друзья, наверное, тоже есть, – ответила Емельяна и, опёршись о свою коленку, пошатываясь встала. – У тебя Лёня твой есть. А у меня моего Даню, которого я больше жизни любила, отобрали.

– Я ради Лёни это и делаю, – сорвавшись, произнесла Вяземская и обречённо прикрыла веки. – Чтобы он жил дальше. Счастливо.

– Он без тебя не сможет, понимаешь? – риторически спросила Емельяна, разглядывая уставшее лицо девушки. – На меня посмотри, Юль.

– Смотрю, – безразлично сказала Вяземская и открыла свои заплаканные, красноватые глаза.

– Если бы у меня был хоть маленький шанс вернуть всё назад, ещё раз почувствовать себя счастливой рядом со своим Даней, – произнесла Сазонова, значительно повысив тон голоса, заставив и без того озябшую Юлиану сжаться. Емеля, заметив испуг девушки, перешла на шёпот и продолжила: – Я бы носом ради этого землю рыла, летать бы научилась, океан бы переплыла.

– У меня нет этого шанса. Он убьёт его, если я откажусь, – проговорила Вяземская и, прикрыв лицо руками, села на колени. – Я буду носом рыть землю хотя бы ради того, чтобы он был жив.

– Он один останется тогда, а для него это страшнее смерти, – проговорила Сазонова и хотела дотронуться до макушки Юли, но тут же ударилась разрядом магии.

– У него есть семья и друзья. Лёня будет жив любой ценой, – ответила Вяземская, горько всхлипывая и глотая солёные слёзы своей трагедии.

– Если ты сделаешь это, то весь мир погрузится во тьму. И даже Лёня, – сказала Емельяна, устало проведя рукой по лицу. Сазонова сама сейчас еле держалась на ногах, последние силы остались внутри той темницы, но огонь, горевший внутри, заставлял её сейчас помогать другому. У меня Емеля сама маленькая, но, несмотря ни на что, старается сейчас спасти ещё более юную душу, заблудившуюся на кривых дорогах жизни.

– Нет у меня выбора, – прошептала Вяземская, истерически улыбнувшись. Слёзы перестали течь из её глаз, но пустота окутала их ещё больше. Теперь она пустая окончательно. Последние остатки чувств выбежали вместе с рыданиями и вырвались всхлипами из груди. Пусто. – Его просто нет.

– Юля! – раздался крик Лёни по Ротонде и эхом врезался мне в сознание. Я обернулась на источник звука и увидела забегающих Тихомирова и Красавцева. На первом этаже тут же появился главный состав Союза Нечисти в лице Яги, Колобка с Вербиным и нетленной Пиковой Дамы. Даже Сишу, какого-то шиша, сюда принесло!

– Как они всегда вовремя, – сказала я и, сбросив с себя Хайдена, пытавшегося меня придушить, отползла в сторону.

– Юленька, что он с тобой сделал? – обеспокоенно спросил Красавцев, подбежав к девушке. Он хотел снять её с этого постамента, прижать к себе, но руки Лёни ударило несколько сильных разрядов магии, заставив парня отшатнуться назад.

– Не надо, Лёнь, – тихо одними губами прошептала Юлиана, жалобно посмотрев на Красавцева. У Лёни сердце кровью обливалось от изнеможённого вида Вяземской и таких потерянных глаз, умоляющих о помощи. А Красавцев стоит как самый настоящий дурак и впервые в жизни не знает, чем помочь его Юльке. Он же обещал, клялся, что