Звезда Ворона - Илья ле Гион

поразился их невозмутимому спокойствию. Хепзиба в несвойственной для нее кроткой позе сидела на скрипучем стуле, Синох, по своему обыкновению, стоял неподвижной статуей около дверного проема, а Милу все еще застенчиво топтался рядом с Камалладином. И только тогда Феликс заметил, что все их взгляды направленны на него.

— Как я вам уже сообщала, это происходит не первый раз. — проговорила Хепзиба, сверкнув глазами и переведя взгляд на астролога.

— Да-да, я помню, вы об этом упоминали в своем последнем письме. — затараторил Камалладин и подошел к Феликсу. — Так это он?

Маленький никс собрался ответить астрологу, но его мысли еще не пришли в норму, и поэтому изо рта вырвался поток несвязной речи. Совладав, наконец, со своим непослушным языком, Феликс хрипло произнес:

— Ч-что произошло?

— О, произошло нечто удивительное, — радостно оповестил астролог, и по-дружески похлопал его по спине, — я бы даже назвал это решающим прорывом в нашем исследовании. Так откуда, вы говорите, родом?

Феликс не понимал, о чем говорит этот сумасшедший человек. Причем здесь место его рождения? И почему все остальные выглядят так, будто ничего не произошло?

— Вы тоже это видели? — спросил он, поднимаясь на ноги.

— Вы что-то видели? — оживился астролог, и с нетерпением откинул с лица засаленную прядь волос. — Что именно?

— Ну, темноту, и книга поменялась… — он кинул быстрый взгляд на костяной переплет древней книги, и увидел, что пугающее лицо вновь расплылось в хаотичном порядке по всей обложке. — А затем появились странные голоса и… и кто-то тут был.

— Вы видели его? — с придыханием спросил Камалладин, и его глаза расширились от удивления. — Вы видели ангела?!

— Только совсем немного. — ответил Феликс, прикладывая руку ко лбу. — Будто… будто отражение, мелькнувшее в зеркале темной комнаты. Я даже не уверен… Святые боги! Так это и вправду был ангел?! — он с ужасом уставился на Камалладина. Неужели этот безумец сумел вызвать настоящего небесного посланца? С бешено стучащим сердцем, Феликс принялся осенять себя знаком Розы.

— Ну, конечно, я не могу утверждать это с полной уверенностью, — сказал Камалладин, и убедившись, что Феликс твердо стоит на ногах, отпустил его, — но я питаю большую надежду, что так оно и было. Во всяком случае я к этому всеми силами стремился. И, как мы можем видеть, результат не заставил себя ждать. — он указал на светящуюся скрижаль.

— Так вам удалось что-то узнать? — поднимаясь на ноги, с неприкрытым интересом спросила Хепзиба.

— О-о-о, и куда больше, чем я надеялся, моя дорогая. — улыбнулся астролог, и перевел взгляд на Милу. — Уважаемый недотепа, теперь вы можете сотворить еще одно полезное дело, и положить книгу туда, где ее взяли. — и он, одним движением, накрыл костяную обложку черной кожей, в которую она была до этого обернута. Сделав это, он повернулся к своим гостям спиной, и уперев руки в стол, склонился над скрижалью.

— Так что вы сейчас сделали? — спросил Феликс, к которому началось возвращаться любопытство. — Это был какой-то колдовской ритуал? И что это за книга?

— Сомневаюсь, что ваш маленький мозг сможет правильно запомнить название этой книги, что уж говорить про язык, который завяжется в узел, попробуй вы повторить это сложное название… со всем моим к вам уважением, дорогой друг. Поэтому назовем ее просто «ценной вещицей». — ответил Камалладин. — Очень ценная вещица, скажу я вам. Если, конечно, знать, как ей пользоваться. Но в невежественных руках она будет таить куда большую опасность.

— Это какая-то оккультная вещь? — настороженно спросил Феликс, наблюдая как Милу осторожно укладывает сверток обратно в тайник.

— Что? — кажется, Камалладин успел потерять нить разговора, и теперь был полностью погружен в поиски непонятно какой вещи на каменных полках. — А, книга. Да-да, окультная. Темная, еретичная, колдовская… Можете придумать свое название, если хотите. Вряд ли она будет против.

— Вы недавно сказали, что видели кого-то, господин Феликс. — обратилась к маленькому вору Хепзиба. — Можете рассказать поподробнее.

— Я же все вам уже сказал…

— АГА! — вдруг воскликнул Камалладин, и Феликс увидел, как он ликующе поднял в воздух связку чего-то грубого и волосатого, что на деле оказались обычными козьими шкурами. — Вот они! — на секунду замерев, он шумно втянул тонкую струйку пара, которая поднималась из его маленькой курильницы, продетой через нос, а затем поспешил к скрижали.

— Что это? — в который раз спросил Феликс.

— Ради всех добрых богов, не отвлекай меня, уважаемый друг. — осадил его астролог, и стал прикладывать одну из шкур к светящейся скрижали.

Бросив взгляд на каменную табличку, Феликс заметил, что пылающие буквы поменяли свою форму, и теперь были в точности такими же, как и слова, которые он видел в костяной книге, когда та раскрылась. Разгладив шкуру по всей поверхности скрижали, словно горничная наволочку, Камалладин достал большое зеркало, и поднял его параллельно скрижали, так, чтобы в нем отражалась лишь каменная таблица.

— Уважаемый недотепа! Скорее ко мне, будем и дальше пользоваться твоими неоценимыми талантами. — позвал Камалладин Милу, который уже успел положить книгу на место и закрыть секретный проем камнем. Уже более уверенно чем раньше, Милу приблизился к безумному ученому, еле скрывая довольную улыбку. — Вот, держи зеркало как я показываю. — сказал Камалладин, уступая свое место мальчику. — А теперь последний штрих… — с этими словами он достал венок, сделанный из золотистых колосьев пшеницы, и нацепил его на глаза Милу. — Не волнуйся, дружище, это обычная предосторожность, чтобы удержать твои глаза на своих местах, а то мало ли, вдруг они не захотят видеть то, что сейчас произойдет, и отправятся в плаванье по твоим пухлым щечкам… Да шучу я, шучу. — прибавил Камалладин, услышав, как Милу трусливо шмыгнул носом. — Просто держи повыше зеркало, и будь хорошим мальчиком.

После этих слов астролог отошел в сторону, и встал около Феликса. В комнате повисло напряженное молчание, и было слышно лишь как ненасытная мышь, которой оказалось мало черствого хлеба, теперь принялась грызть кусок кожаного ремешка у какой-то изодранной книги. Так прошло еще несколько минут.

— И? Долго мы еще будем так стоять? — не выдержал Феликс. Сцена была довольно странная, учитывая, что Милу, с венком на глазах, с каждой минутой все сильнее и сильнее начинал сопеть, будто вот-вот готов был разразиться истеричными рыданиями. — Мы чего-то ждем?

Будто ответ на его вопрос, старое зеркало в руках здоровяка вспыхнуло белым пламенем, но Милу, который не мог видеть этого из-за повязки, никак не отреагировал на то, что держит голыми руками пылающую неестественным огнем вещь. Вместе с пламенем, из той части, которая смотрела на скрижаль, вырвался черный дым, который на секунду скрыл своими тяжелыми клубами