Клич Айсмарка - Стюарт Хилл

И вот они вышли из леса и наконец-то увидели Фростмаррис — далеко впереди, на укутанной снежным покрывалом равнине. Белые вервольфы, которые тянули сани Фиррины во время ее путешествия на север, в этом походе вызвались быть разведчиками. Войско пока оставалось в лесу, где его не могли увидеть враги, а северных вервольфов выслали вперед проверить, что город действительно пуст. Это было час назад, и Фиррина уже подумывала отправить следом отряд всадников, когда морозный воздух прорезал далекий и едва слышный вой.

— Что они говорят? — нетерпеливо спросила Фиррина у Оскана.

Он досадливо вскинул руку, чтобы ему не мешали прислушиваться.

Наконец он ответил:

— В столице нет ни единой живой души.

— И что это значит? — выпалила Фиррина.

Оскан пожал плечами.

— Я перевел их слова в точности. Полагаю, это значит, что там нет имперцев.

Тараман-тар, стоявший рядом, принюхался — ветер дул со стороны Фростмарриса.

— Я тоже чую, что город пуст, — подтвердил барс. — Не слышу ни человеческого духа, ни лошадиного, ни собак-друзей и котов-товарищей. Только крысы да мыши и прочие мелкие твари. Фростмаррис ждет возвращения хозяев.

Фиррина кивнула.

— Тогда по коням. Моя столица соскучилась по нам.

Они снова построились в две колонны и выступили на равнину. Всадники настороженно оглядывались, держа наготове копья, их знамена трепетали на ветру. Фиррина и тар двигались к столице величественно и грозно, а за ними, прядая укутанными ушами, трусила Дженни. Она то и дело норовила разразиться ослиным криком, и Оскану приходилось натягивать поводья, чтобы заставить ее замолчать.

Они быстро пересекли равнину и подъехали к воротам. С приближением городских стен напряжение становилось все больше. Заходящее солнце подпалило бронзовым огнем колокол солнцестояния над барбаканом. Фиррина ехала, нетерпеливо подавшись вперед: она едва сдерживалась, чтобы не погнать лошадь галопом. Тут в воротах возникла Гринельда, вожак стаи белых вервольфов, вскинула голову и приветственно завыла. Войско быстро миновало изгибы ведущей к воротам дороги и остановилось перед опускной решеткой.

Ворота стояли настежь открытыми, и сквозь длинный туннель под башней в лица всадникам и барсам дул холодный ветер. Но, как ни странно, этот сквозняк не доносил никаких запахов. Обычно город встречал путников собственным, только ему присущим духом, и притом довольно зловонным: из-за стен тянуло дымом, навозом, лошадьми, коровами и прочей скотиной, свежим хлебом, жареным мясом, пивом и вообще людьми. Сейчас ветер нес лишь дыхание зимы: запахи снега, льда и пустоты.

Оскан взглянул на Фиррину, ожидая длинной восторженной речи о том, как она, королева Айсмарка, вновь и по праву вступает в свою столицу… Но он ошибся. Девочка была очень бледна. Она долго молча смотрела в туннель, потом негромко сказала:

— Ну что же… Вперед.

Они въехали в город в абсолютной тишине, нарушаемой лишь звоном подков по булыжной мостовой. Оскан еще никогда не видел, чтобы городские улицы сияли такой чистотой — на снежном ковре не было ни пятнышка. Лишь иногда попадались следы вервольфов, похожие на человечьи. Судя по этим отпечаткам, разведчики старательно обыскали все улицы и дома, ища признаки врага. Но город был пуст.

Фиррина во главе своего войска проехала по главной улице. Ворота замка тоже стояли нараспашку. Королева спешилась, взяла коня под уздцы и ступила на просторный замковый двор. У дверей она обернулась и отдала несколько коротких приказов. Повинуясь ей, командиры принялись распоряжаться: надо было отвести лошадей в конюшни, проверить казармы и назначить часовых на городские стены и стены цитадели. Фиррина тем временем подошла к дверям главной залы и распахнула их. Следом вошли Оскан и Тараман-тар.

После слепящего зимнего солнца зала показалась чернее ночи. Постепенно глаза привыкли, и из темноты проступило мрачное, похожее на пещеру, помещение. С потолочных балок по-прежнему свисали древние знамена, у дальней стены все так же стоял на помосте дубовый трон.

Стуча каблуками по каменным плитам, Фиррина размашистым шагом пересекла залу, поднялась на помост и, невольно содрогнувшись при мысли о торжественности этой минуты, села на трон.

— Принесите свет и жизнь в этот мрак! — прогремел в пустоте ее голос, и зала мгновенно заполнилась солдатами и слугами, которые принялись зажигать факелы и вставлять их в кольца на стенах.

Несколько дружинников втащили в двери огромное бревно и уложили в центральный очаг. Поклонившись Фиррине, они бросили в очаг факелы, чтобы разжечь жаркое пламя.