Сага о Рунном Посохе - Майкл Муркок

Бароны Гранбретании, хозяева континента, искусные полководцы, бесстрашные и неутомимые воины с черными душами и черными мыслями, властелины, не знающие морали и справедливости, ненавидящие все, что еще не превращено в руины, с мрачным ликованием смотрели на последний город Европы, охваченный огнем. Это был очень древний город, и назывался он — Афины.

— Да, весь мир… — сказал Йорик Нанкенсен, магистр Ордена Мухи, и прибавил: — Кроме уцелевшего Камарга.

Барон Мелиадус в ярости сжал кулаки. Повернувшись к нему, Нанкенсен насмешливо поинтересовался:

— Разве не достаточно того, что мы изгнали их, мой господин?

— Нет, не достаточно! — проревел Мелиадус.

— Они не причинят нам вреда, — донесся из-под маски Крысы голос барона Вреналя Фарно. — Ученые установили, что наши враги скрылись в ином измерении. Мы не можем добраться до них, они не могут добраться до нас. Так давайте же не будем омрачать победу мыслями о Хоукмуне и графе Брассе!..

— Я не в силах забыть их!

— А может, другое имя не дает тебе покоя, дружище барон? — поддел Мелиадуса Нанкенсен — всегдашний его соперник в любовных делах. — Имя красавицы Иссельды? Может, тебя сжигает любовь — нежная и сладостная?

Некоторое время Волк молчал, сжимая эфес. Но затем самообладание вернулось к нему, и он почти равнодушно ответил:

— Месть, барон. Вот какое чувство гложет мое сердце.

— Ты очень чувствительный человек, — сухо отозвался Нан-кенсен.

Внезапно Мелиадус высвободил меч из ножен и выдернул древко знамени из земли:

— Они оскорбили нашего императора, нашу страну… Они оскорбили лично меня! Я, конечно, развлекусь с девчонкой, но о нежных чувствах не может быть и речи.

— О, разумеется, — пробормотал Нанкенсен с оттенком превосходства в голосе.

— И с остальными я славно позабавлюсь… в подземной тюрьме Лондры. Хоукмун, граф Брасс, этот умник Ноблио, нелюдь Оладан, предатель д'Аверк — все они будут страдать много лет… клянусь Рунным Посохом!

Позади послышалось какое-то движение. В зареве пожара они увидели, как дюжина пленных афинян тащит в гору портшез, в котором развалясь сидит Шенегар Тротт — граф Суссекский.

Граф редко носил маску — он не любил этот обычай; но если того требовал этикет, то он надевал серебряную, карикатурно повторяющую черты его собственного лица. Шенегар Тротт не принадлежал ни к одному из орденов, при дворе его терпели только из-за несметного богатства и почти нечеловеческой храбрости в сражениях. Глядя на его украшенные драгоценностями одежды и ленивые телодвижения, многие думали, что граф — непроходимый тупица. Однако это впечатление было обманчивым: граф частенько давал советы императору по некоторым щекотливым вопросам и, судя по всему, пользовался доверием монарха — даже большим, нежели Мелиадус.

Шенегар Тротт, очевидно, услышал обрывок разговора и добродушно проговорил:

— Страшная клятва, барон! Вы подумали, что может произойти, если не сдержите ее?

— Не сомневайтесь, граф. Я найду их.

— Собственно, я здесь не для того. Император сгорает от нетерпения услышать из наших уст приятное известие. Известие о том, что вся Европа лежит у его ног.

— В таком случае я немедленно отправляюсь в Лондру! — вскричал Мелиадус. — Заодно встречусь с учеными чародеями и выясню, как обнаружить наших недругов. До встречи, господа!

Он сел на коня и помчался прочь.

Некоторое время соратники смотрели ему вслед, потом вновь повернулись к пожарищам.

— Его безрассудство погубит нас…

— Подумаешь! — усмехнулся граф Тротт. — Ведь вместе с нами погибнет мир…

В ответ раздался взрыв дикого хохота. Ненависть к целой Вселенной слышалась в этом безумном смехе… ибо секрет могущества Империи Мрака заключался в том, что ни к кому на свете ее властелины не испытывали теплых чувств, даже к самим себе. Всю жизнь они посвятили войне, и только в битвах, грабежах и пытках находили свое счастье…