Тайна Ирминсуля - Юлия Эфф

Я вас люблю (к чему лукавить?),

Но я другому отдана;

Я буду век ему верна.

А. Пушкин «Евгений Онегин», 8 гл.

Чтобы восстановить утраченные воспоминания Анри перепробовал все средства, какие знал, кроме обращения к учителю. Почему-то не хотелось Тирру рассказывать о своём провале, но больше всего – заинтересовывать странными вещами, которые творились в замке провинциального феодала.

Собрал корзину с деликатесами и отправился к Хранителю, которого обхаживал, начиная со второго курса Академии. Выпили хорошо, закусили ещё лучше, и Хранитель подобрел, сбросил напускную и столь необходимую для его должности неприступность и суровость. Анри ненароком рассказал недавний забавный случай, в котором его облапошили, немного преувеличив удар от разгневанной кухарки.

Хранитель посмеялся, а на сетования инквизитора по поводу так и не восстановившейся памяти, достал из верхнего отделения шкафа, в котором аккуратными рядами стояла разнообразная тара с трудно различимым содержимым, один из мешочков. Развязал неторопливо, серебряной ложкой набрал порошка, взвесил на миниатюрных весах, убрал с них лишнее. Отмерянный порошок высыпал в кусок чистой белой ткани, завязал узелком и положил перед Анри:

– В следующий раз не юли и сразу говори, зачем пришёл.

– Так я и сказал, – усмехнулся юноша, убирая средство Хранителя в глубокий нагрудный карман.

– Имей в виду: если не поможет, значит, Старшие вмешались. А это, как ты понимаешь, хоть у Матушки проси, никто своего не сдаст… Что ж, раз не торопишься, расскажи ещё, – осклабился Хранитель, намекая на то, что после полученного просители обычно сразу уходили.

Анри достал непочатую бутылку, откупорил и разлил по кубкам:

– Сколько угодно. О чём желаешь услышать?

Хранитель поднял кубок, стукнул по подставленному, дождался, пока собеседник начнёт пить:

– До дна! – Ленуару пришлось выпить всё, и только тогда Хранитель осушил свой кубок, отёр губы и подхватил с доски, на которой была разложена принесённая снедь, кусок. Зажевал, пристально глядя на юношу. – Когда приведёшь?

– Кого?

– Её.

– Зачем?

– Любопытно посмотреть.

Анри фыркнул и пьяно потянулся за бутылкой, наполнить кубки:

– Тебе-то с чего любопытно? И не таких видел, – намекнул на то, что к Хранителю часто приходили влюблённые парочки, чтобы под королевским Ирминсулем узнать, верно ли составлена пара.

Приходили, на самом деле, относительно редко, ибо у Хранителя было непреложное правило: для каждого из пары существовал единственный шанс побывать здесь. Ошибся или ошиблась – двери для любовных проблем навсегда закрываются, ибо дерево Владычицы не для легкомысленных дурней.

Но сейчас Хранитель явно на что-то намекал, оттого каждое его откровение стоило выпитого полного кубка. Он издевался над интересом гостя, зная о кодексе инквизиторов – быть всегда в ясном уме.

Пришлось выпить. Хранитель наколол кусок синей рыбы на вилку и протянул опьяневшему Ленуару:

– На! Двадцать лет назад… одна сирра, – Хранитель многозначительно постучал себя по носу, намекая на прозвище сестры короля, – вымаливала себе потомство. Никак не получалось понести…

– Бывает, – Анри тряхнул головой и попытался сфокусироваться на подъехавшем к нему наполненном кубке. – Сюда… эта.. приходила?

Хранитель отрицательно покачал вилкой:

– Стеснялась поначалу. Потом пришла. Но сначала поехала в Лабасс к нашему малышу, завернула к логову серебристых. Но, самое для нас интересное, пожертвовала малышу кое-что из семейных ценностей. Весьма ценное. Тамошняя хранительница мне написала полтора октагона назад, что матушкины птички эту вещь унесли. Чуешь, к чему я?

Ленуар с трудом перевёл глаза от снеди на Хранителя:

– Сест-ра коро-ля ро-дила? Ло-лоу-рен…