Загадка города Шахтар - Кира Календарова

Надя понимающе улыбнулась. Он даже не представлял, что именно она волей-неволей стала спусковым крючком для многих событий последних месяцев. «Но только не для этого», – мысленно поправилась она, пока голос вины не зазвучал в полную силу. Тут Надя оказалась лишь безвольным зрителем чужой трагедии. И, как Женя удивительно точно понял, она бы много отдала, чтобы сбежать от тяжелых воспоминаний.

– Прости, что засмеялась, – повторила она. – Я не хотела сказать, что это забавно, или что-то подобное…

– Нервы, – кивнул он. – Вариант нормальной реакции на стресс. Думаю, предложение – это тоже стресс.

Надя снова едва подавила смешок. Иногда она забывала, что ее окружают врачи, а их ничем не удивишь.

– И… Какой твой ответ?

Она прямо взглянула ему в глаза, сделала шаг и обхватила его руками.

– Конечно, я согласна, – прошептала она и почувствовала теплые объятия. – Спасибо за все, что ты делаешь для меня.

– Как же иначе, – довольно усмехнулся он и наклонился ее поцеловать…

– Тили-тили-тесто, жених и невеста! – донесся до них детский шепот, и влюбленные отскочили друг от друга, как ошпаренные.

Из-за библиотекарского стола донесся звонкий детский смех, и Надя со стыдом вспомнила, что все еще на работе. Бросив на Женю извиняющийся взгляд, она поймала его улыбку и невольно улыбнулась в ответ.

– Раз так, я, наверное, пойду, – подмигнул он. – Буду решать бумажные вопросы.

– Как я рада, что ты взял это на себя, – призналась Надя и поцеловала жениха в щеку.

– Я же буду главой семьи, – смущенно улыбнулся тот, шутливо погрозил школьникам пальцем и ушел, провожаемый смехом.

Надя никак не могла поверить, как все перевернулось с ног на голову за каких-то полчаса. Еще утром она шла на работу в полусне, все еще в ужасе от увиденного – то ли от трупа, то ли от живого белого тумана. Возвращалась она тоже словно во сне, но уже в совершенно другом. Теперь она вот-вот выйдет замуж и начнет новую жизнь где-то за этими невозможно высокими и черными горами, которыми местные измеряли конец всего мира. Сердце сжалось от мысли о том, как много она оставит в Шахтаре, но это была приятная, светлая тоска. Здесь оставались друзья, за год ставшие близкими, древние тайны, разгадку которых она так и не успела узнать, и, наверное, самое странное приключение в ее жизни. Надя верила, что Женя не допустит подобных авантюр в дальнейшем, и это было к лучшему. Сейчас она больше всего хотела мирной и спокойной жизни, а будни шахтарского общежития были бесконечно далеки даже от намека на спокойствие.

Однако в этот вечер вокруг общежития было на удивление тихо. Само здание, к счастью, осталось целым и невредимым, и дворик не светился в темноте белым туманом. Надя уже почти выдохнула с облегчением, но что-то все-таки было не так.

Тишина. Абсолютная и неестественная тишина. Не было слышно чириканья птиц и стрекотания насекомых, не доносились низкие голоса из беседки. Курильщики толпились на крыльце и о чем-то неслышно шушукались, то и дело поворачиваясь к лесной опушке. Надя поняла, о чем они говорят и куда смотрят, и повернулась в другую сторону. «Конечно, теперь все только об этом и будут говорить», – вздохнула она и покачала головой. Но чем ближе девушка подходила к крыльцу, тем яснее понимала, что что-то сильно не так. Курильщики шептались между собой, но в обрывках разговоров не было ни слова о самоубийце. Все переживали, не стоит ли съехать из общежития от греха подальше.

После того как пара ребят громко поклялись взять отпуск и уехать к чертовой матери домой, Надя все-таки посмотрела в сторону злополучного дерева. Утром она видела, что его обнесли лентой, а траву посыпали каким-то белым порошком, и поискала взглядом эти выделяющиеся в вечернем полумраке пятна. Однако ни красной ленты, ни белой земли она не заметила и сделала несколько шагов в ту сторону. Хотелось понять, что же там увидели жильцы, которые, заметив, куда она идет, уже звали Надю назад. Она не слышала голосов, озадаченная темнотой впереди, и только пройдя половину пути к лесу, наконец поняла, что же так всех напугало. Дело было не в том, что они видели, а в том, чего больше не видели.

То самое дерево, на котором повесилась Лариса, бесследно исчезло. Высокое и крепкое, еще утром доходившее ветвями до четвертого этажа, оно как сквозь землю провалилось вместе с зелеными кустами, яркой лентой и белым порошком. В кромке леса сияла залысина, заметить которую было бы сложно, если бы все внимание не крутилось вокруг этого пятачка земли, с которого стерли все, что на нем находилось.

Ноги подкосились, Надя попятилась к крыльцу, не в силах оторвать взгляд от свежей прогалины. Она бы ни за что не подошла к ней близко, но даже издалека видела то, что осталось на месте дерева, как вживую. Мокрую рыхлую землю, кишащую червями. Червями, у которых забрали еду.

Она вспомнила бледное лицо Бориса, почти паническую спешку Эльдара, и подумала о том же, о чем и они. Тот, кто живет под общежитием, почуял первую жертву за много лет и поднялся к поверхности. Он хотел отведать плоть матери и нерожденного ребенка, но получил лишь землю и старое дерево. Насколько велик его неутоленный голод? Как сильно он разозлится на людей, которые забрали предназначенное ему? И что ждет тех, кто обокрал древнее божество?

Спина уперлась в холодные плиты крыльца, и Надя содрогнулась. Радостное предвкушение свадьбы и любовный трепет растаяли как дым. Остался только страх перед тем, в кого было все сложнее не верить. Теперь оставалось только надеяться, что они успеют уехать до того, как случится непоправимое.

Часть 12. Июнь

После смерти молодой учительницы город погрузился в тяжелое молчание. Кольцо гор будто стало еще темнее и выше, стремясь загородить жителей от солнца и не дать им почувствовать пришедшее лето. Только дети, которых уберегли от печальной новости, играли на улицах, оживляя их звонким смехом. Взрослые лишь качали головами не то в печали, не то осуждая кого-то. Общежитие тоже скорбело, но не по почившей соседке, а по былой спокойной жизни.

Кто бы ни составлял устав, по которому все жили до этой поры, он точно не предусмотрел случившейся трагедии, и никто не мог объяснить того, что началось после. Общежитие больше не содрогалось от землетрясений, но