Гавань Командора - Алексей Волков

Как выяснилось, нам жутко повезло. И причиной везения следовало считать плохую работу кузнецов.

Когда давление пара стало большим, а предохранительный клапан не сработал, в котле не выдержали заклепки. Они-то повылетали первыми, и в итоге произошел не столько взрыв, сколько развал нашего агрегата. Хотя был бы кто в помещении, убило бы с гарантией.

Нам было не до разрушенного паровика. Арест Командора отменял все далеко идущие планы. Ясно же, что под обвинение в морском разбое подходим мы все. Разве что кроме Ардылова. Володя большей частью оставался на берегу и к нашим делам отношения не имеет. Хотя за компанию вполне могут прихватить и его.

К моему удивлению, Аркаша с Женей принялись размышлять, как спасти Командора. Словно это было хоть сколько-нибудь реально! И еще удивительнее, что к этому же спору присоединился Ардылов. Причем обсуждалась даже не сама возможность, сколько вполне конкретные методы для этого.

Если конкретными могут считаться способы нападения на тюремные застенки с разгромом охраны и последующим бегством через заснеженные просторы гигантской страны, в самый центр которой мы имели неосторожность забраться.

Может, нехорошо, но я думал совсем о другом, более прозаическом. И не только о том, каким образом нам следует скорее мчаться к ближайшей границе, раз уж Архангельск с кораблями недоступен по причине замерзания.

Мысли крутились вокруг другого. Стоило ли так рваться на родину, чтобы схлопотать здесь по заслугам? Беда в том, что в спокойные времена выбиться куда-то наверх человеку не светит, а в переломные все слишком зависит от сиюминутного каприза властелина. Мы рискнули – и вот результат…

Или не все так плохо? По международным, нет, не законам, скорее, правилам, никаким разбоем мы не занимались. Все было сравнительно официально и юрисдикции не подлежит. Тем более третьего государства, никоим боком не замешанного в конфликте.

Только береженого и Бог бережет. А надеяться на милость судьбы – первейший путь к полнейшему фиаско.

Самое лучшее и надежное из того, что стоило бы сделать, – рвать когти немедленно. Не обязательно до границы, но хоть куда-нибудь подальше, до выяснения обстановки. Собраться, сорваться, и ищи, как нас звали. И уж потом из безопасного далека думать, что делать и куда двигаться.

Если бы еще быть уверенным, что не сделаем Командору хуже! Бегство легко посчитать признанием вины.

Отсутствие преступления никого и никогда не освобождало от ответственности.

– Не о том спорите, – прервал я компаньонов. – Мы не в Вест-Индии. Освободить мы можем, да надолго ли? Куда деваться потом?

– Но нельзя же допустить… – начал Калинин.

– Допустить нельзя, а подождать можно. – Решение пришло мне в голову само. – Вдруг все разрешится без нашего вмешательства? Самое лучшее – как можно скорее съездить за женщинами, а потом попробовать затеряться неподалеку. Если все хорошо, то объявимся и придумаем причину отлучки. А плохо… Тогда попробуем отбить Командора в последний момент.

Иначе мы просто утратим уважение к себе и нашему общему прошлому. Даже если в такой попытке не будет никакого толка.

И как назло, Сорокин в Воронеже! Да и с Ширяевым абсолютно непонятно, арестуют ли его вслед за командиром, или какое-то время он еще сможет побыть на свободе? Мы-то люди вольные, и наши отлучки никого не касаются. А вот самовольное оставление части при желании трактуется как дезертирство со всеми вытекающими последствиями. При нежелании никто не замечает, что имярек пропал куда-то на несколько дней. Все же люди…