Удача колес (Колеса удачи) - Робин Хобб

— Я тоже, — едко напомнила ей Ки. Она продолжала держать Уиллоу за рукав, когда они выходили из переулка. Ки улыбнулась и кивнула ей, пока они шли, две женщины, наслаждающиеся вечером вместе.

Ферма Винотора оказалась по другую сторону Текума, на дороге с такими колеями, каких Ки еще не видела. Когда-то его имя было его удачей, но теперь они шли мимо виноградных лоз, которые поникли, потемнели и свисали с рам. Между виноградными лозами и по обочинам дороги чахли низкорослая трава и чертополох. Даже в ночной прохладе здесь пахло пылью и мертвечиной. В окнах дома не горел свет, и одинокий сторожевой пес вышел, выгнув костлявую спину и поджав побитый молью хвост между ног. Ки рассеянно погладила его.

— Сзади, — прошептала Уиллоу, как будто тишина этого места делала разговор кощунственным.

Она была права. Фургон находился возле сарая, в котором стояли деревянные чаны, в которых давно не было фруктов. Даже в темноте одного взгляда внутрь было достаточно, чтобы понять, что все разграблено. Она ступила на землю и повернулась к Уиллоу.

— Где мои вещи? — холодно спросила она.

Уиллоу красноречиво пожала плечами.

— К настоящему времени повсюду. Их раздали тем, кто больше всего нуждался.

— И мою нужду в них не учли? — язвительно спросила Ки.

Уиллоу снова пожала плечами, и даже в темноте ее глаза были бледными и бесчувственными. Люди, которые вот-вот умрут, ни в чем не нуждались. Ки почувствовала внезапный холод по спине и внизу живота.

— Что я действительно хотела бы знать, — сказала она непринужденно, — так это как отличить дорожные патрули брурджанцев от мятежников-борцов за свободу. Похоже, у них обоих есть общий дар грабить путешественников.

Глаза Уиллоу внезапно вспыхнули.

— Ты не можешь говорить такие вещи, не имея представления о лишениях, которые мы перенесли за последние годы. Когда одеяло для кровати вашего ребенка становится роскошью, или кусочек мяса для придания вкуса супу — это то, чего стоит ждать с нетерпением, или когда ваш мул теряет подкову, а это становится семейной трагедией.

— Те, кто был сегодня на фестивале, не казались особо обделенными. Бедняки не набиваются в таверны и не тратят монеты на праздничный хлеб и мясные шашлыки.

— Обычно нет. Такое случается нечасто. Но именно сегодня да, потому что восстание дало им надежду. Вот уже который вечер они верят, что все может наладиться, и они помнят, как все было, когда герцогиня была добра к Заклинательницам Ветров, и эта долина процветала, когда весь Лавран был зеленым местом.

Пока она говорила, ее голос наполнился пылом. Спорить бессмысленно, решила Ки.

— А моя упряжка? — спросила она. Она подумала, сможет ли добыть монету так же хорошо, как Вандиена, своей угрозой пойти к герцогу, но решила пока не говорить об этом Уиллоу.

— Выше по холму есть старая конюшня. Он, наверное, поставил их туда.

— Покажи мне.

Обе лошади приветственно фыркнули в ее сторону. В яслях, которые они делили, было разбросано несколько пучков сухой травы, в корыте плескалась слизистая вода. Ки провела рукой по холке Сигурда, почувствовав пыль, смешанную с потом. Она готова была поспорить, что они не были чистыми с тех пор, как их у нее забрали.

— Винотор настолько обездолен, что, я полагаю, у него даже не было времени ухаживать за ними.

Уиллоу не ответила. Ки повернулась к ней как раз вовремя, чтобы услышать, как тяжелая дверь конюшни с глухим стуком встала на место. Ее плечо врезалось в нее через долю секунды после того, как Уиллоу с трудом поставила перекладину на место. Древние доски поддались под ударом тела Ки, но не сломались.

— Черт возьми, Уиллоу, выпусти меня!

Ответа не последовало, но Ки чувствовала, что она стоит по другую сторону двери и молча слушает.

— Это место долго меня не задержит. Здесь есть инструменты, и к утру я отсюда выберусь. И тогда герцог услышит все, что я знаю, Уиллоу. Каждую чертову вещь!

— К тому времени он будет мертв, — спокойно сказала Уиллоу. Она говорила обычным голосом, как будто ей было все равно, слышит ее Ки или нет. — К утру восстание будет совершено. Вандиен убьет герцога. Так и должно быть, Ки. В противном случае смерть Келлича совершенно бессмысленна. Я надеюсь, ты это понимаешь.

— Увидимся в аду! — взревела Ки, вне себя от ярости. Но Уиллоу все еще говорила, не обращая внимания на любой шум, который могла произвести Ки, и впервые Ки заметила нотки безумия в голосе девушки.

— …клинок был отравлен. Так что он все равно умер бы, это было неизбежно. По крайней мере, так его смерть послужит определенной цели. Даже Вандиен пришел к пониманию этого. Смерть может иметь смысл, если ее приносят в жертву ради высшей цели. Сегодня он убил двух мужчин, ранил еще одного и изувечил молодую женщину, но их жизни не были потрачены впустую. Эти смерти были необходимы, чтобы дать ему возможность убить герцога для нас.

— Я тебе не верю! — Ки охватило отвращение, а затем щекочущий страх, что Уиллоу, возможно, не лжет. — Выпусти меня отсюда!

Голос Уиллоу был мягким.

— Вандиен теперь служит нам, заняв место Келлича. Он пошел достаточно охотно, как только поверил, что ты мертва, и смирился с тем, что умирает сам. Я думаю, осознание собственной смерти может пробудить в человеке высшую природу. Вандиена будут помнить, Ки. Утешься этим.

Уиллоу замолчала, но Ки не могла придумать, что сказать. Она все равно несла какую-то чушь. Только когда тишина растянулась до предела, она спросила у темноты:

— Уиллоу? — но ответа не было, даже звука дыхания. Она ушла.

Ки присела на корточки в темноте и попыталась подумать. Но как бы она ни связывала слова Уиллоу воедино, они не имели смысла. По какой бы причине девушка ни лгала. Вандиен не стал бы убивать в турнирном поединке. И даже если бы он внезапно проявил рвение к делу этого восстания, она не могла представить его в роли убийцы. Ничто из этого не имело смысла. Уиллоу, должно быть, лгала. Человек, которого она знала, был неспособен на такую бойню. Но другие мужчины, которых она подслушала в таверне… она внезапно почувствовала дрожь. Это была правда. Что-то внутри нее оборвалось. Она чувствовала