Змеиный крест - Энни Вилкс

Келлан же подошел к Велиану и так нежно, как смог, окружил его мягким защитным коконом. Единственный уцелевший глаз уставился на Келлана, Велиан открыл то, что раньше было ртом, а теперь скорее напоминало мокрую разорванную подкладку плаща, и попытался что-то сказать. Из отверстия вырвался лишь булькающий кровью всхлип, и глаз закрылся, а по изрезанной щеке потекла слеза.

Келлан выругался и открыл разум.

Боль набросилась на него, но в этот раз Келлану удалось устоять, пусть и на коленях. Болела, кажется, каждая частичка тела, и смерть была не худшим вариантом избавления от этого непроходящего мучения. Что-что было сломано и внутри, куда глубже, чем ребра.

— Велиан, послушай, — сквозь сжатые зубы проговорил Келлан. — Не пытайся говорить. Подумай, просто подумай. Я услышу.

Кровавые ужасающие образы роились в мозгу Велиана, он никак не мог сосредоточиться, несчастный плакал и кричал. Келлан с ужасом увидел образ Роберта, скованного, но целого, и услышал какой-то крик. Каленое железо, ножи, крюки, хлысты, камни, клещи. Все смешалось в один ужасающий ком, и, сберегая свой рассудок, Келлан снова закрыл разум, удерживая себя от того, чтобы повалиться на землю рядом с молодым наставником, мастером иллюзий, и мухи не обидевшим за свою недолгую жизнь.

Келлан вздохнул и попробовал еще раз.

«Тише, боль отдельно от тебя», — прошептал он, отгоняя кошмар, и кровавый свет чуть померк. Хотя страдание не ушло, Велиану удалось немного собраться. Ослепительная обжигающая ловушка — и сразу же боль, от которой Велиан теряет сознание. Снова загорелся образ Роберта, скованного спинеловыми кандалами, сидящего в железном кресле, и рука, грубо держащая лицо директора так, чтобы он мог видеть мучения Велиана. Ошейник не застегивается, они о чем-то спорят, и снова боль, режущая боль, разрывающая, плавящая, колющая, жгущая, еще больше боли, куски того, что раньше было телом, оторваны и лежат между ними, у ног Роберта, и хочется сдохнуть. Роберта наконец перестают держать смуглые руки, и он падает с кресла, как огнем вспыхивает от удара освежеванное бедро, и все пропадает.

На плечо Келлану легла рука Сина.

— Успел? — тихо спросил он у Келлана. Тот кивнул в ответ, поднимаясь и встречаясь взглядом с отцом, который почему-то спешно отвернулся.

Директор присел у ставших изодранными культями ног, прикоснулся ко лбу несчастного прямо сквозь кокон, и Велиан сразу обмяк, погружаясь в глубокий сон. Келлан оглянулся: к ним уже бежала, спотыкаясь и плетя на ходу целительные заговоры, Теа.

Келлан поднялся. Ему никак не удавалось вдохнуть. Руки его были в крови, и Келлан недоуменно рассматривал их — когда это он успел измазаться в крови Велиана, разве трогал его?

Син встал прямо перед Келланом. Обычно спокойное его лицо было искажено злобой.

— Коротко, — глухо приказал он.

— Похоже, их поймали при перемещении, — ответил Келлан, не узнавая собственный сиплый голос. Неужели он кричал? — Ловушка. Роберт в спинели. Как на него надели кандалы, Велиан не видел. Его пытали на глазах Роберта, убеждая надеть ошейник. Роберт не согласился. Он активировал портальный камень, чтобы доставить сюда Велиана. На момент исчезновения Велиана Роберт был жив, цел, но обездвижен.

— Они ловят при перемещении с помощью портала, — с ужасом прошептал Син. — Я идиот. Все гости. Каждый. Сотни шепчущих разом.

Он развернулся и исчез, оставляя за собой размытый след. Келлан понимал: Син пошел к еще не успевшим воспользоваться порталами герцогам, чтобы предупредить их.

Глава 2. Сомнение. Алана

Алана сидела на кровати, низко склонив голову, почти упираясь лбом в колени. Уже давно рассвело. Сна не было ни в одном глазу.

В голове опустело. Только одна мысль билась в этой пустоте: «Лишь бы с Келланом все было в порядке».

Директор Син сказал, что Келлан отправился к портальным столбам и скоро вернется. Син ответил на ее вопросы, чтобы она не беспокоилась, и это было так по-человечески, что сердце Аланы щемило от благодарности. Мало кто из шепчущих масштаба директора Сина стал бы ее успокаивать.

«Кроме Даора Кариона, — услужливо подсказала ей память. — Он захотел, чтобы у тебя осталась свобода, взял под защиту и закрыл от герцогов, когда ты больше не могла выносить их внимания».

Алана обняла колени и все-таки уткнулась в них, вспоминая, как черный герцог встал, провожая ее, как легко коснулся кончиков ее волос у самых ключиц, не стесняясь присутствия Сина и остальных, и как улыбнулся: «До скорой встречи, Алана».

Когда он произносил ее имя, оно будто пахло розами. Это кружило голову. Каждое действие Даора Кариона, каждое его обращенное к ней слово, каждая улыбка делали ее жизнь ярче и острее.

Ей стоило думать о Келлане. Ее Келлан ушел к порталам.

Алана решительно поднялась, отряхивая юбку и поправляя непослушные волосы. Столбы находились не так уж и далеко, до них быстрым шагом было не больше четверти часа. Алана не готова была снова сидеть, ждать и не дождаться Келлана, куда проще последовать за ним. Он может быть занят, может снова выполнять какое-то важное поручение, может спешить — и тогда она просто будет идти или стоять с ним рядом. Или же подождет, пока он освободится. Быть сейчас подле Келлана казалось ей естественным, правильным и единственно возможным.

Кроме того, Алане требовалось убедиться, что с Келланом все в порядке, что черный герцог не…

«Постой, — остановила она себя. — С чего бы черному герцогу злиться на Келлана? Придумала себе. Признайся честно — решила, что ревнует. Тебя? Да, ревнует он, как же. Бред какой. Хорошо, что на тебе амулет и Келлан этих мыслей не прочитает, краснеть хоть не придется».

Глава 3. Плавучая тюрьма. Юория

Юория пришла в себя не сразу. Все тело болело, как если бы ее избили, в ушах гулко звенело, будто кто-то оглушил ее, и глаза не сразу привыкли к яркому свету. Никогда еще простое перемещение с использованием портала не проходило так болезненно. Похоже, при переходе она потеряла сознание.

Юория села, оцарапавшись о неаккуратно обработанное дерево руками, и похолодела: она точно была не в Обсидиановом замке. Маленькое и неприятно пахнущее помещение больше всего напоминало каюту какого-то грязного корабля бедного черноторговца. Лучи солнца, нагревавшие импровизированную постель из неаккуратной деревянной плиты с небрежно наброшенным поверх тонким травяным тюфяком, прорывались сквозь единственное маленькое круглое окно без стекла, расположенное над невысокой деревянной же дверью. Кроме этой жалкой койки, на которую ее швырнули как мешок с землей, в помещении стояли два стула, между ними — один приколоченный к стене стол, а на стене висели какие-то цепи. Приглядевшись, Юория заметила на