Кощеевы земли - Александр Самсонов

За семь дней до Ивана Купалы началась знаменитая русальная неделя, и на дальнем кордоне, у Барсука, Лесной Хозяин по давней традиции принимал гостей. Главы старых рас, принявших Кощеево главенство, вышли из своих схронов и постоянных обиталищ для встречи с могучим владыкой. Ярко-зеленый шатер вознесся над берегом лесного озера и стал на целых семь дней центром притяжения всяческой нечисти.

Сам Кощей, обряженный в украшенный северным речным жемчугом и золочеными позументами мундир, сидел в массивном кресле напротив откинутого полога и внимательно разглядывал пришедших к нему на поклон подданных. Символ его власти — рогатая золотая корона лежала на бархатной подушечке рядом. Время водрузить ее на голову еще не наступило. Несмотря на неприязнь между некоторыми представителями малого народца, тянущуюся веками и порой переходящую в агрессивные формы, на глазах повелителя все выглядело пристойно и величаво. Важный водяной степенно беседовал с Болотной Старухой; — оборотень Рудольф стоял рука об руку с Ольхой; чешуйчатый леший мирно соседствовал с приземистым шишком; Росомаха — похитительница детей, машинально гладила по мохнатой младенческой голове ичетика, маленького злого ребенка-утопленника, похожего на плюшевого медвежонка. Чуть в стороне пристроились на широком пеньке гости — старый Аким и Никита. Еще одна званая гостья сидела отдельно от ламбушских мужчин — Наста: не пристало главной заонежской ведьме ставить себя в присутствии Лесного Хозяина на один уровень хоть и с боярами, но все равно с простыми смертными. Не доставало еще двоих, может, не столь могучих, недостаточно мудрых, но нужных гостей. Кощей посмотрел на солнце. Небесный диск еще не пересек невидимую черту, когда время прихода призванных к престолу истечет, а значит, можно еще чуть подождать.

Туманным клубком выпорхнул из-за могучего елового ствола мнилко — дух заброшенных построек и отдаленных мест. Остановившись в тени дерева, он принял облик благообразного пожилого человека и, имитируя голос изображенного, произнес:

— Я уже иду.

Затем образ рассеялся и, обратившись в легкий туман, росой осел на темно-коричневую кору старого дерева. Лесной Хозяин усмехнулся — без дешевых театральных эффектов еретник обойтись не мог. Черный колдун всегда старался обставить свои выходы к нелюди таинственно, но психологию малого народца так и не уразумел — такими дешевыми трюками уважения не завоюешь.

Из высокой травы взметнулась плоская голова королевы змей Эфы. Немигающие, безразличные глаза уставились в лесного повелителя, как бы оценивая его. Последняя из приглашенных. Что ж, пора начинать. Водрузив корону, Кощей поднялся на ноги, и легкий шум, шепотком стелившийся по берегу, затих. В наступившей тишине звуки шагов показались раскатами отдаленного грома, под стать ему зазвучал и голос, гулко разнесшийся по окрестностям. Русальная неделя началась.

Все напоминало сцену из детской сказки или мультфильма. Никита почему-то смотрел на происходящее без удивления, скорее недоуменно. Сказывались встречи последнего времени. Следуя за дедом тенью, молодой боярин всматривался в нелюдь и нечисть, при этом машинально отмечая, что малый народец выглядит не очень — нет-нет да промелькнет в иных глазах тоска и обреченность. Некоторые нелюди и выглядели неважно. Потертые какие-то, как больные. Создавалось впечатление, что Басановы присутствуют на плохо замаскированных под праздник поминках. Единственное отрадное зрелище составляли лесная дева и Росомаха, неуловимо похожие друг на друга и одновременно совершенно разные. Обе высокие, статные, черноволосые и в то же время отличные в повадках и движениях. Жизнерадостная Ольха притягивала взгляд совершенной красотой и очаровывала взглядом лучащихся счастьем зеленых глаз. А угрюмая, настороженно зыркающая исподлобья во все стороны Росомаха почему-то не вызывала никакого желания общаться. Неприятное зрелище представлял ичетик — дух утопленного матерью младенца. Похожий на маленького Винни Пуха, он выглядел абсолютным монстром, пышущим ненавистью ко всему живому. Лишь присутствие Лесного Хозяина сдерживало его злобные наклонности. С остальными Кощеевыми подданными Никита уже встречался и представлял, кто есть кто. Даже о королеве змей у него в голове сохранилась информация, почерпнутая из дедовых книг, хотя одно дело прочитать и посмотреть на малюсенькую иллюстрацию и совершенно другое — лицезреть пятиметровую пеструю зубастую змеюку, пусть даже с зачатками интеллекта.