Тысяча орков - Роберт Энтони Сальваторе

Были они обитателями Приграничья, охотниками, и… воинами — так уж повелела жестокая судьба. Каждый мужчина, каждая женщина из Низин умели пользоваться клинком, умели убивать. Слишком часто попадались орки и гоблины в дикой глуши.

Обитатели Низин знали повадки тварей, что ютились в темных горных норах, знали обычаи и уловки мерзкого орочьего племени.

Знали слишком хорошо.

Вопреки предупреждениям короля Бренора и его друзей, вопреки известиям о гибели Трещащих Холмов, отряд разведчиков, что отправился в ту ночь из Низин, не особенно тревожился. После возвращения Дзирта с плененным орком южные ворота Низин покинула дюжина сильных воинов, которые быстро передвигались по родным, знакомым землям.

Вскоре разведчики разглядели следы орков и сообща решили, что им попалось не более двух или трех тварей. Желая поскорее доставить донесение, отряд пренебрег обязанностями разведчиков и вместо этого отправился в погоню, по следам орков, спустившись по отрывистому, ступенчатому перевалу в неглубокий, усеянный каменными глыбами овраг. Люди чувствовали: враг близко. Каждая секира, каждый меч и каждое копье взмыли наготове.

Предводительница отряда знаками показала остальным, чтобы те догоняли ее, затем опустилась на живот и поползла между двух валунов. Лицо ее скривилось в широкой ухмылке, ибо она полагала, что за камнями притаилась пара-тройка орков, не подозревающих о неминуемой гибели.

Однако едва женщина обогнула камни, как ее улыбка исчезла, ибо перед ней предстало не двое и не трое, но два десятка человекоподобных тварей, что держали оружие наготове.

Женщина, уверенная в том, что она невидима для противника, прекрасно осознавала, что враги давно успели выследить ее отряд, ибо, вероятнее всего, орки спускались в овраг, притаилась за валунами в засаде. Воительница намеревалась предупредить друзей, или же по крайней мере подготовить своих людей к обороне. Она тут же принялась отдавать знаками необходимые распоряжения, вскидывая руку, чтобы указать на уступ в склоне оврага за спинами бойцов.

Но предводительница застыла на месте. Улыбка сползла с ее лица, застывшего маской леденящего ужаса. Наверху, прямо на выступе в склоне оврага, за спинами бойцов, женщина безошибочно различила силуэты многочисленных врагов.

Послышался крик следопыта, что шел позади всех, и разведчики обернулись.

Стремительно спускаясь, орда орков улюлюкала на каждом шагу.

И тогда предводительница принялась карабкаться наверх, чтобы присоединиться к спутникам, однако при звуке быстрых шагов, что стремительно приближались к ней из-за валунов, женщина повалилась на землю. Прямо из-за ее спины мчалась к намеченным жертвам орда орков, и предводительница отряда знала, что все разведчики, до последнего человека, обречены.

Она знала, что врагов чересчур много. Чересчур.

Она упала навзничь, полуосознанно огородившись от предсмертных криков, что доносились с поля кровавой сечи. Женщина увидела, как перебирал в воздухе ногами человек, вздетый на орочьих копьях. Завывая и лягаясь, несчастный сумел каким-то чудом вновь оказаться на ногах и устоять, хотя он и был смертельно ранен.

Так и стоял этот человек, пока не ринулось на него несколько орков и он не повалился под ударами врагов.

Женщина уходила крадучись, проползая между каменных глыб, протискиваясь в темноту, что скрывалась под нависавшими валунами. Она пыталась сдерживать дыхание, не дать вырваться наружу крикам, что разрывали ее грудь изнутри. Она не видела поля битвы из-под камней, однако слышала многое. И слышала слишком хорошо.

Уже после того, как стихли крики, она долго лежала в темноте, объятая ужасом. Ей было известно, что по меньшей мере одного пленника орки утащили с собой.

Но воительница оказалась бессильна.

Так она и лежала в убежище, ежеминутно молясь, чтобы не заметил ее случайно какой-нибудь орк, и удерживая подступившие слезы.

Обессиленная, она дрожала от изнеможения.

На утро ее разбудило пение птиц. По-прежнему смертельно напуганная, собрав остатки воли, она выползла из тесного закутка. Выбираться тем же путем, но ногами вперед, оказалось нелегкой задачей и для тела, и для души. Каждый дюйм, что женщина проползала под землей, заставлял ее чувствовать себя все более уязвимой; и она ожидала копья, что в любой миг могло вонзиться в живот.

Воительница, часто моргая, свыклась с солнечным светом и медленно присела.

И тогда она увидела тела спутников, изрубленные на куски: там рука, здесь голова. Орки перебили и изувечили людей.

Задыхаясь, женщина попыталась отвернуться и подняться, однако внезапно, на полпути, повалилась на колени, и ее стошнило.

Немало времени потребовалось, чтобы встать, и она долго скиталась среди мертвых тел тех, кто некогда был ей спутниками, товарищами-следопытами, друзьями. Предводительница несуществующего отныне отряда не задерживалась, чтобы собрать тела из изрубленных кусков, не задерживалась, чтобы разыскивать отсеченные конечности и отсеченные головы, и не задерживалась, чтобы пересчитать тела павших и выяснить, скольких забрали в плен… конечно, если только пленников брали вообще.

В тот час она не Задавалась подобными пустяками, ибо достоверно знала: те, кто попал в плен, давно мертвы.

Или молят о смерти.

Медленно, осторожно женщина выбралась из оврага, но от засады орков не осталось и следа. Первый шаг по склону дался ей нелегко, и второй сделала она с трудом, однако каждое последующее движение воительница совершала все быстрей и быстрей, все решительней, и вот уже, припустив по открытой местности, она высматривала на бегу убежище.

— А я говорю тебе, что так — неправильно! — разорялся какой-то упившийся медовухой дворф. Гуляка взгромоздился на стул и рассерженно барабанил кулаком по столу. — Нельзя просто так списывать со счетов все годы службы! Все проклятые годы! Кому же помнить, как не вам!

И под конец речи дворф с укоризной ткнул пальцем в компанию из нескольких людей, что сидели за соседним столиком в переполненной таверне.

Язвий, сидя вдалеке за кабацкой стойкой, как неизбежное зло, созерцал происходящее, и даже понимающе кивнул, предвидя, чему предстоит случиться после того, как один из людей в ответ ткнул пальцем в захмелевшего дворфа и сказал, чтобы тот уселся на место и заткнул волосатую пасть.

Был ли среди обитателей Мирабара хоть один, чьи кулаки не покрыли синяки и ссадины, заработанные в недавних драках?]

— Молю, не начинайте вновь, — послышался поблизости спокойный голос.

Язвий обернулся и увидел дворфа, что присел по соседству. Старый дворф кивнул и поднял было кружку, чтобы выпить в знак согласия, но внезапно замер, не успев даже оторвать кружку от стойки.