Ричард Длинные Руки - принц - Гай Юлий Орловский

Я собрал хаотично разбегающиеся мысли, сосредоточился, перед священником сгустился воздух, медленно образовалась простая глиняная чаша размером с кружку. Черный кофе едва не переливается через край, терпкий аромат с размаху ударил в ноздри.

Отец Дитрих взял обеими руками, явно грея ладони, отпивал мелкими глотками и смотрел на меня поверх чаши усталыми глазами, но взгляд был тревожен и ясен.

— Отец Дитрих…

Он прервал:

— Твою хартию я читал, читал. Я все читаю, что печатается в нашей типографии, а этот манифест просто изучил. Потому и поспешил прибыть.

Я спросил встревоженно:

— Что-то не так?

Он покачал головой.

— Церковь целиком за, я уверен, подпишется под каждым словом. Я уже отослал пару экземпляров в Ватикан. Но, сын мой, на тебя и так уже обратили внимание многие весьма влиятельные силы. А теперь тебе придется вообще… непросто.

— Какие мягкие слова подбираете, — сказал я. — Как будто до этого было просто!

— Просто, — ответил он. — Совсем просто. А вот теперь твоя жизнь превратится в ад.

Я воскликнул, шокированный:

— Отец Дитрих! Вы такие слова употребляете!

— Какие? — спросил он с интересом.

— Нецерковные!

Он сказал мирно:

— Архиепископом проще стать, чем святым. Своей хартией ты задел слишком многих… Отдачу получишь не сразу, а вот приказ устранить тебя уже отдан.

Я охнул.

— Устранить? Я думал, только я такое словцо употреблял. Ах да, наша кроткая церковь не приемлет даже слово «убийство»…

Он поморщился.

— Погоди, давай о тебе. Со мной семь монахов, они возьмут на себя защиту твоего дворца. Нет-нет, твои охранники останутся, но у монахов другое оружие. Они почувствуют любые проникновения с помощью магии и сразу же нейтрализуют.

Я спросил тревожно:

— Кто хочет моей гибели?.. Король Кейдан?.. Или король Вендовера?

Он коротко усмехнулся.

— Ты сам недооцениваешь свою мощь. Помимо десятка королей ты встревожил различные тайные культы, что держатся старых взглядов. Ты разозлил многих магов, а после оглашения манифеста добавятся и могущественные лорды. А они, как ты уже давно понял, сильнее королей. Их сотни.

Волны холода охватывали меня с головы до ног и проникали в сердце. Я заставил себя держать голос ровным, когда проговорил через силу:

— Я не отступлю. Ибо прав зело.

Он не отрывал от меня испытующего взгляда.

— Ты прав, даже более чем прав. Словно сам Господь подсказал тебе слова этой хартии, пронизанной от начала и до конца милосердием и добротой…

Я поморщился: не люблю, когда меня называют добрым, я все еще не вышел из дурацкого возраста, когда играют за темных, а самые тупые из нас мечтают быть похожими на бандитов. А я хоть гений и красавец, но дурь из меня иногда вылезает сама по себе и каркает во все воронье горло, за что потом бывает стыдно… через несколько лет, если вспомню.

— Отец Дитрих, — пробормотал я, — вообще-то я больше забочусь об экономической составляющей. Свободные люди работают всемеро больше рабов, вчетверо больше крепостных и втрое — чем подвластные местным лордам. Свободные вообще жилы рвут! Я просто стараюсь, чтобы на каждого человека в королевстве приходилось больше произведенного продукта. Тогда и он будет богат, и я… получу в виде налогов больше.

Он смотрел исподлобья, лицо не изменилось, хотя внутри, полагаю, поморщился. Я должен был хотя бы из вежливости сказать о страстной жажде принести людям добро, свет и щасте.

— Хорошо, — сказал он, — монахи, с твоего позволения, сейчас осмотрят дворец и перекроют святыми молитвами все ходы-выходы, в том числе и те, о которых ты и не подозреваешь.

Я пробормотал:

— Есть слух, что некоторые злодеи могут ходить вообще сквозь стены…

— Могут, — ответил он, ничуть не удивившись, — но эти люди после молебна моих людей войдут в стену и… там останутся. Очень простая молитва. Да и вообще это опасная способность для того, кто к ней прибегает. В стене долго быть нельзя, внутри стен путешествовать тоже… Нет-нет, есть куда более надежные способы проникновения в любую защищенную крепость или покои. Так что монахам не препятствуй, сын мой. Хотя, зная твой бунтарский нрав, я велел некоторым оставаться незримыми.

Я спросил настороженно:

— Даже от меня?

— У них обет молчания, — сообщил он. — Кстати, твою коронацию проведу я.

Я вскрикнул обрадованно:

— Отец Дитрих!.. Наконец-то не самозваное нечто, а действительно легитимное!

Он усмехнулся, покачал головой.

— Это всего лишь титулы. Но, ты прав, пока они властвуют над людьми, мы будем их использовать. У тебя, как я понимаю, все готово?

— Тороплюсь, — признался я. — Вернее, спешу. Так много еще надо сделать!

Он кивнул.

— Народ уже созвал?

— Велел пригласить, — сообщил я. — К обеду должны собраться.

Он прислушался к говору за окнами.

— Тогда пойдем.

В большом зале отдельной группой держатся высшие и верховные лорды: графы Альбрехт, Клемент, Меганвэйл, Арнубернуз, Фродвин и Буркгарт, бароны Будакер, Хельмут, Бредли, военачальники Габрилас, Елиастер, Фитцуильям, Бэрбоун, Харли Квинн и Джижес Крейст; отдельной группой держатся военачальники скарляндской армии: Шварцкопф, Ханкбек, а также практически все вожди племен, а вон те немногие из турнедцев, что здесь, а не с рейнграфом Чарльзом Мандершайдом и стальграфом Филиппом Мансфельдом… Они практически смешались с армландцами, помнят, что отныне их армии едины.

Дальше всех от трона оказались барон Джижес Крейст, виконт Кэвин Майкл, барон Уильям Ланкашнер и остальные шателленцы, прибывшие на мой зов.

Эльфийка, едва не падая на каждом шагу в обморок от ужаса, шла со мной рядом, мелко-мелко перебирая задними лапками, в церемонном платье принцессы, золотые волосы туго заплетены в косу, получилась толще руки взрослого мужчины, вся переплетена лентами, это имитация целомудренного платка, туфельки служанки подобрали ей на самом высоком каблуке и полдня учили ходить, не падая и не хватаясь за стены.