Слотеры. Бог плоти - Виталий Обедин

Кудлатый, чиновник Магистрата, с кислым выражением лица попытался что-то возразить и даже принялся тыкать лысому под нос клочком бумаги, с края которого свисали кисти с печатями, но это лишь вызвало новый приступ крика:

– Да засунь его себе в задницу, это распоряжение! Где компенсация?! Где моя компенсация, я спрашиваю?! Задаток с аукциона они мне вернут с процентами? Плевал я на задаток! А кто мне расходы на перегон мертвяков оплатит! А?! А мои труды?! Ты знаешь, каково это – три дня без сна и отдыха такую орду гнать?! А пошлина за вход в город?! А расходы на дополнительные меры безопасности при эксплуатации хучей в городской черте?!.. А-ы-ы-ы-ы-ы!

Возмущенные крики лысого некроманта слились в сплошной непрерывный вопль.

Он даже порывался выхватить у кудлатого свиток с печатями и разорвать в клочья, но представитель Магистрата благоразумно прятал бумаги за спину. Выражение лица бедняги приняло самое печальное выражение. Шутка ли – объясняться с рассвирепевшим колдуном, стоя посреди толпы в четыре с лишним десятка живых мертвецов, полностью подвластных его воле? Тем более собственные крики заводили долговязого чем дальше, тем сильнее.

Негодующая лысина своим сиянием уже могла затмить маковки любой церкви в Блистательном и Проклятом, включая Тысячеголосый собор Святых Петерима и Саймона. Среди эпитетов и пожеланий, адресованных некромантом «чернильным крысам» из Магистрата, зазвучали уже такие, что хозяйки ближайших домов принялись с треском закрывать ставни, а собравшиеся с окрестных улиц мужчины только восхищенно качали головами.

Я невольно порадовался, что Таннис ничего не может слышать – полуэльфка досталась мне глухонемой и, возможно, была такой уже от рождения. Она хорошо читала по губам и владела языком жестов, что позволяло нам свободно общаться, однако едва ли богатая мимика долговязого хозяина мертвяков позволила бы ей понять все, что он сейчас выкрикивает, призывая громы и молнии на головы «жопомордых свинотрахов из Магистрата», в число коих первым номером, несомненно, входил несчастный кудлатый клерк.

Не слыша истошных воплей, Таннис не проявляла и интереса к причине остановки экипажа: сидела неподвижно, подставив запрокинутое лицо солнцу, закрыв глаза и полностью погрузившись в собственные ощущения. Лишь изредка она поворачивалась ко мне, чтобы благодарно улыбнуться, – будто это я велел утру так распогодиться.

Оно, пожалуй, и к лучшему.

Полуэльфке достаточно видеть подле себя одно ручное чудовище.

Если не считать скандала и колоритной личности лысого некроманта, ничего из рук вон выходящего на улицах Ура сейчас не происходило. Блеклые пастыри не были распространенным явлением в Блистательном и Проклятом, работая главным образом за пределами города, но и ничем необычным считаться уж точно не могли. В то же время нельзя не признать, что род их занятий довольно… эксцентричен. Уж точно не каждый человек решит зарабатывать себе на хлеб, путешествуя по городам и деревням в сопровождении вереницы послушных зомби или хучей.

Такие полуживые шатии-братии подряжались задешево выполнять разовую работу, требующую не сноровки и умения, а только грубой физической силы. Помахать кирками на каменоломнях, выкорчевать пни с вырубленной делянки, перетаскать бревна или, например, вымостить мостовую брусчаткой взамен нынешних деревянных чурбачков, уже изрядно подгнивших.

Ничего сложного, одним словом.

Нанимать мертвяков выходит, как правило, дешевле, чем живых работников: не надо тратиться на пищу, а самим труженикам – прерываться на отдых и сон. Кроме того (и это немаловажно!), мертвяки не надираются по вечерам в окрестных кабаках, не норовят обшарить чужие огороды или дворы, не стараются забраться под юбку добропорядочным матронам и невинным девицам или затеять кулачные поединки с местными молодцами.

В Уре сие давно смекнули, и на серебряных рудниках, служащих одним из основных источников богатства Блистательного и Проклятого, теперь вовсю трудятся, пока кости не сносят, целые бригады казенных зомби. Тухлые ряды регулярно пополняются за счет свежеказненных преступников, а также бедолаг, чьи родственники не смогли уплатить налог на погребение. Блеклые же пастыри владели своими мертвяками как частной собственностью, но при этом в обязательном порядке должны были приобретать у Колдовского Ковена соответствующие патенты и несли всю полноту ответственности за поведение «подопечных». В свою очередь Магистрат очень жестко следил за соблюдением всех формальностей, связанных с подобным промыслом.

Несанкционированная анимация и покушение на право посмертного покоя усопших (доступное после уплаты соответствующего налога) считаются тяжким преступлением и караются самым суровым образом – вплоть до смертной казни, после коей незадачливый (или просто слишком жадный) некромант испытывал на собственной шкуре все прелести подневольного труда в качестве живого мертвеца.

У лысого крикуна, видимо, с документами все было в полном порядке, раз он позволял себе честить власти Ура на чем свет стоит.

Представление могло затянуться надолго, а у меня не имелось никакого желания вмешиваться в происходящее, хотя не сомневаюсь – одно появление набыченного Выродка позволило бы ситуации разрешиться быстро и как бы самой по себе. Мне просто не хотелось портить настроение Таннис, вырывая ее из безмятежно-покойного состояния, поэтому, прикинув «за» и «против», я опустил зад на сиденье и скомандовал извозчику:

– Ну давай, старый, как хотел, по проулочкам.

И, чтобы поддержать семейную репутацию, ничего хорошего никому, кроме самих Слотеров, не сулящую, добавил хищно:

– А то ведь шваркну этого лысого по голове кулаком, чтобы угомонился, и разбегутся его мертвяки по всему кварталу. То-то потеха будет!

Спина извозчика торопливо изобразила угодливость.

– Как скажете, ваш-высок-блаародие!

Экипаж свернул в ближайший проулок, оставив позади ярящегося пастыря и слабо мекающего в свое оправдание клерка Магистрата. Бедолага-чиновник к этому времени совсем взмок от пота – чем дальше, тем неуютнее ему было выслушивать пассажи в свой адрес от владельца целой толпы хучей. Подопечные Блеклых пастырей, конечно, до поры совершенно безобидны, даже детвора любит развлекаться, отвешивая им пинки по разлагающимся задницам, но не стоит забывать – любой мертвец, восставший к потусторонней жизни, иррационально ненавидит живых за обладание тем, на что сам он право утратил.

И дай только ему обрести волю…

Чем все закончилось, так и осталось неизвестным.

Мы объехали Пэмбоу-Тизис, где разразился скандал, дворами, пересекли по улочкам-проулкам еще пару кварталов, срезая дорогу, и наконец выбрались на широкий и красивый бульвар Двух Соборов. Вот так и вышло, что в то утро мы с Таннис очутились там, где не должны были и совершенно не планировали – недалеко от почтенного и в то же время совершенно бесстыжего заведения Мамаши Ло.

Приходилось слышать выражение «оказаться не в том месте и не в то время»? К нынешней ситуации оно подошло бы идеально. Будь я фаталистом, сказал бы: сама судьба, перегородив Пэмбоу-Тизис оравой мертвяков, направила нас сюда, дабы вписать в летопись Ура очередную мрачную и жестокую страницу. Судьба нахмурила брови при одной только мысли о том, что Выродок в нарушение всех традиций посмел изображать нечто похожее на романтическую прогулку. И сделала все от нее зависящее, чтобы поездка в Королевский парк не состоялась.