Виражи чужого мира - Вера Чиркова

О том, что наступило утро, я узнала не по окрашенным зарею окнам, никакой зари еще и близко не было, за окном висела все та же непроглядная тьма. И петухи не пели, хотя я пока не в курсе, а есть ли в этом мире они вообще, эти петухи?

Приход нового дня ознаменовался намного более прозаично — со знакомым скрипом раскрылась дверь, и в комнату, шаркая великоватыми башмаками, вошла судомойка. Недовольным и подозрительным взглядом оглядела нашу компанию и начала складывать в принесенные корзины грязную посуду и остатки еды. Надо сказать, там практически ничего и не осталось, я пару раз прерывала рассказ, чтобы смочить пересохшее горло и что-нибудь пожевать. И не столько потому, что действительно хотела есть, больше нуждалась в передышке да старалась потянуть время.

Хотя тем для рассказов мне хватило с лихвой. К моменту появления судомойки я как раз добралась до острова сирен, и у парней от любопытства, несмотря на бессонную ночь, в прямом смысле были разинуты рты.

— Таресса! — заныл младшенький, давно забывший про свои сексуальные планы. — Побыстрее рассказывай, а то не успеешь!

— Я ведь не железная, — начинаю понемногу качать права, ободренная появлением слуг. Глядишь, так и до прихода мага продержусь, вроде он грозился, что выедем на рассвете. — Ну, слушайте, эти сирены слыли очень коварными существами, они пели свои любовные призывы такими сладкими голосами, что никто не мог устоять, все сворачивали к их острову, в надежде найти неземную любовь и райское блаженство. Но острые скалы вставали на пути мореходов, пропарывая дно судов и топя доверчивых матросов, а сильные волны разбивали о камни остатки кораблей. Однако Одиссей уже слышал от немногих выживших о проделках сирен и сам лично залепил воском уши всем друзьям, приказав накрепко привязать себя к мачте.

— Зачем?

— Он был очень любопытный и хотел проверить на себе, насколько правдивы рассказы. И вот показался остров, и Одиссей услышал дивное пение. Сотни женских голосов нежными словами манили пристать к их берегу, обещая самые сладостные удовольствия… и он не смог устоять, начал рваться изо всех сил и умолять друзей, чтобы его отвязали.

— И они отвязали?! — с восторгом и ужасом выдохнул старший.

— Они же ничего не слышали! И его криков тоже. К тому же были очень послушными и помнили его приказ не отвязывать ни в коем случае. А вот один из матросов, самый недоверчивый, решил проверить, не солгал ли им командир, потихоньку выковырял из уха воск и услышал прекрасные голоса…

— Какая компания! — ехидно и зло процедил эрг, появившись в дверях. — Я смотрю, вы тут нашли общий язык?

— Умные люди всегда сумеют договориться, — гордясь своей находчивостью, не удержалась я от подколки, и братцы согласно подхихикнули.

«Ой, и дура! Ну вот кто меня за язык тянул? — глядя, как темнеет от бешенства лицо мага, покаялась я. — Вот с чего, спрашивается, так осмелела?! Забыла, что ли, от недосыпа, что мне еще до столицы вместе с ним больше суток ехать? Этот же змей злопамятный теперь может мне из совместной поездочки персональный ад устроить!»

— Замечательно, — ледяным голосом подтвердил мои опасения маг, — а теперь немедленно отправляйся переодеваться, через полчаса мы выезжаем!

— Таресса! — дружно взвыли братцы. — И что с ним стало, с этим матросом?

— Прыгнул в море, и больше его никто не видел, — направляясь к двери, сообщила я. — Зато все остальные остались живы.

— Ты не волнуйся! — закричал мне вслед Юртенио, когда я уже закрывала за собой двери. — Мы обязательно заберем тебя домой, как только император выставит на смотрины!

— Какие добрые мальчики, — рычала я, почти бегом несясь в свою комнату — уйти ночью из столовой хоть на минутку по личным надобностям так и не рискнула, — все в своего папочку!

— Может, так и лучше, — помогая мне переодеваться в дорогу, тихо буркнула служанка, которой я вчера помогала пришивать крючки, и мне как-то сразу стало понятно, что это не про одежду.

Вот только просить объяснить подробнее я побоялась, заметив, каким осуждающим взглядом смерила тетку ее напарница. И по этому взгляду, как по придорожному плакату, я догадалась, что все в доме, от мала до велика, в курсе, чем и как я занималась этой ночью. И как бы ни повернулись с вечера события, было бы то же самое. В доме, где изнывают от информационной скуки почти два десятка женщин, новенькой невозможно скрыть даже одно слово или движение.