Легенды ночных стражей 2: Сокрушение - Кэтрин Ласки

— Уважаемая Мэгз, вы согласитесь обменять эту капельку на бирюзовые осколки? — вежливо осведомилась Примула.

— С удовольствием, лапочка. Я просто с ума схожу по бирюзе! Все говорят, что она мне очень к лицу. Понимаешь, детка, чтобы носить бирюзу, нужно иметь особую стать и красивое оперение. Лети же скорее за камушками, а я пока упакую твой янтарик.

Сорен, сидевший в двух крыльях от торжища, с любопытством наблюдал за обменом, но вдруг внимание его привлекла какая-то суета в березовой рощице. Там водилось множество мышей.

Сорен решил выяснить, что там происходит, и, не говоря ни слова, тихонько полетел в сторону берез.

Но когда Сорен подлетел ближе и посмотрел вниз сквозь тонкие березовые ветки, у него даже клюв невольно распахнулся от ужаса.

Никогда в жизни он не видел более омерзительного зрелища!

Сова только что спикировала на мышь.

Спина несчастной мыши была пропорота до самого позвоночника, но несчастная была еще жива и отчаянно верещала от боли, а сова с веселой песенкой щекотала умирающую травинкой.

А потом Сорен увидел нечто еще более возмутительное: его собственная сестра, Эглантина, словно зачарованная, смотрела, как ее подружка Рыжуха, напевая, играет с дичью.

Это было вопиющим нарушением всех законов охоты, принятых в совином мире.

Где воспитывалась эта сипуха? В какой совиной семье одобрялось такое поведение?

Не раздумывая, Сорен обрушился вниз, прикончил мышь одним милосердным ударом в голову и тут же проглотил ее головой вперед, как подобает каждой сове.

— Эй, так нечестно! Это была моя мышь!

Сорен в бешенстве посмотрел на Рыжуху.

— Ты — позор нашего дерева, позор всех совиных царств на земле! Это кем надо быть, чтобы позволить себе играть с едой? Ты не заслужила ужин, — заявил он и грозно повернулся к сестре. — Отправляйся в мое дупло, Эглантина. Я хочу поговорить с тобой.

Эглантина моргнула. Казалось, она только что вышла из оцепенения.

— Вечно ты командуешь своей сестрой! — пошла в атаку Рыжуха. — Ей это не нравится. И вообще, ты никогда никуда ее не берешь. Она чувствует себя отверженной!

— Надеюсь, сейчас она как следует это почувствует! — взвизгнул Сорен. Теперь он говорил на той высокой пронзительной ноте, которая у всех сов служит сигналом высшей степени гнева и ярости. — Марш в дупло, Эглантина! А ты, — он снова обернулся к Рыжухе, — о тебе я немедленно доложу Борону с Барран.

— Сорен, не делай этого, прошу тебя! Бедная Рыжуха выросла среди этих ужасных сов, среди Чистых. Они никогда ничему ее не учили. Это же настоящие головорезы, все до единого! — взмолилась Эглантина.

В следующий миг обе подружки дружно захныкали.

— Она права. Я ничего не знала, — с внезапным раскаянием в голосе сказала Рыжуха. — Если они и научили меня чему-то, то только дурным манерам.

— Дурные манеры тут ни при чем! Это просто отвратительная жестокость.

— Ну да… И это тоже, — покорно согласилась Рыжуха. — Твой родной брат, кстати, был самой жестокой совой, которую когда-либо носило небо!

— Да, он такой. Но я не такой, и Эглантина тоже. Мы родились на одном и том же дереве, в одном и том же дупле, в одном гнезде и от одних родителей. Но мы не похожи на Клудда, и ты тоже не должна брать с него пример. И перестань искать оправдания. Теперь ты живешь среди цивилизованных сов. Неужели ты ничему здесь не научилась?

— Конечно, научилась, и очень многому! Этим я обязана твоей сестре.

Сорен заметил, как Эглантина зевнула. Стоило Сорену упомянуть о родном дереве, дупле, гнезде и родителях, как ее тут же потянуло в сон.

— Что ты зеваешь, Эглантина? Ты постоянно зеваешь! Разве ты не высыпаешься?

— Думаю, что нет, — ответила за подругу Рыжуха. — Мне кажется, у нее летняя лихорадка.

— Очень мило. Ты у нас, оказывается, доктор?

— Прошу тебя, не рассказывай про Рыжуху, Сорен. — Эглантина снова зевнула и захлопала глазами, словно ей стоило огромных усилий держать их открытыми.

— Ладно, ладно. Только спать ты будешь у меня в дупле, ясно? Надеюсь, там ты не будешь чувствовать себя несчастной и отверженной.

— Хорошо, — сонно улыбнулась Эглантина.

— А как же я? — захныкала Рыжуха.

— Что ты? — рявкнул Сорен.

— Но тогда я окажусь отверженной! Мне будет одиноко без Эглантины.

— Тысяча погадок! Когда отучишься забавляться с едой, тогда, возможно, перестанешь испытывать одиночество.

Сорен проводил Эглантину в свое дупло, проследил, чтобы она как следует устроилась, а потом вернулся к Гильфи.

— Ты просто не поверишь, что я только что видел!

— Лучше сюда посмотри, — ответила Гильфи, кивая в сторону торговки Мэгз. — Веришь в то, что видишь сейчас?

Надменная Отулисса охала и ахала над какой-то палкой, которую показывала ей Мэгз.

— Клянусь хвостом, у вас невероятно интересная коллекция. Позвольте взглянуть… А что вы хотите в обмен на эту палочку? Видите ли, после того, как я отдала вам все свои счастливые камушки в обмен на картинку, у меня почти ничего не осталось. Поверьте, у вас потрясающая коллекция, а сами вы просто чудо!

Сорен так удивился, что на миг усомнился в своем феноменальном слухе.

— Палочка? Картинка? Потрясающая коллекция чудесной торговки Мэгз?

Какая блоха укусила Отулиссу, которая еще полчаса назад воротила клюв от сороки-торговки?

— Она нашла у Мэгз в закромах настоящие сокровища! — возбужденно зашептала ему на ухо Гилфи. — Эта палка на самом деле не просто палка, а «волшебная лоза», с помощью которой ищут крупинки в земле или на дне ручьев. А картинка — это вообще никакая не картинка, а схема совиного мозга, наложенная на рисунок строения мускульного желудка. Это поможет объяснить феномен крупинкита, понимаешь?

— Глаукс! Она в самом деле набрела на сокровища! — прошептал Сорен.