Рассвет Оникса - Кейт Голден

Но все равно мне нужно было больше.

Я хотела быть зажатой между его телом и прохладными обоями позади меня. Сжаться, как один из цветов в моей книге, под его восхитительным весом. Я нуждалась в нем и терпела, терлась о него, как кошка в течке.

Он отпустил мои губы и провел дорожку из легких поцелуев по горлу, а мои пальцы запутались в его шелковистых волосах, вызвав у него приятное рычание. От этого звука у меня заныло в груди, и я уперлась бедрами в его внушительную длину, еще плотнее обхватив его ногами. Он спустил одну бретельку моей ночной рубашки и укусил меня за плечо.

— Еще, — умоляла я.

— Не искушай меня, — мурлыкал он, прижимаясь к моим ключицам, покусывая ее, пока не добрался до моей груди через шелковистую ткань. Он отстранился и провел благоговейным пальцем по шраму на моей груди.

— Он очень быстро заживает.

— Со мной такое иногда случается, — вздохнула я, но Кейн был погружен в свои мысли.

— Я думал, — его голос надломился, и мое сердце заколотилось в такт. — Я потерял тебя. Я не мог есть. Спать. Двигаться, — грустная улыбка заиграла на его губах. — Побриться. — Он рассматривал меня с чем-то сродни благоговению. — Я не хотел жить в мире, где нет тебя.

Я почувствовала, как атмосфера в комнате изменилась от его слов. Мы так долго танцевали вокруг химии и эмоций между нами, что признаться в своих чувствах казалось немыслимым. Его глаза сияли, как звезды, и на мгновение я услышала лишь наше неровное дыхание.

Но он избавил меня от слов, которые застряли у меня в горле, поцеловав меня в новый шрам так осторожно, что я могла бы расплакаться. Его губы прошлись по моей груди, по шелку ночной рубашки, пока его рот не обвел мой острый сосок. Его острые, но нежные зубы обхватили чувствительный бутон, и я издала стон.

— Вот так, — сказал он, взяв мою вторую грудь рукой и нежно массируя ее. Я откинула голову назад, едва не потеряв сознание от этих ощущений, и прикусила губу, стараясь не издавать больше глупых звуков. Пульсация между ног была на грани боли.

Он снова припал к моему рту поцелуем и отнес нас на кровать, уложив меня и забравшись сверху. Он пытался замедлить наши поцелуи, поклоняясь каждому углу моей челюсти, моей шеи, но я целовала его с таким неистовым желанием, какого никогда не испытывала, нуждаясь в нем, желая его и отчаянно целуя, и, вероятно, расцарапала ему губы.

Усиливая свое желание, я перекинула ногу через его талию и перевернула нас так, чтобы оказаться на нем. Он вздохнул мне в рот и обхватил мою талию двумя большими руками, что его большие пальцы почти касались моего пупка. Одна рука поднялась к моей груди и легонько погладила сосок, и я застонала, прижавшись к нему.

Я чувствовала себя пылающей, как мерцающее пламя.

— Ты не даешь мне спокойно наслаждаться тобой, пташка, — пошутил он с хриплым голосом и дикими глазами.

Не обращая на него внимания, я провела легкими поцелуями по его обнаженной груди, наслаждаясь его соленой, сладкой кожей.

На вкус он был как чистый лунный свет — темный, чувственный и слишком соблазнительный.

Когда я добралась до его пояса и руками взялась за шнуровку брюк, Кейн застонал. От этого гортанного звука у меня сжались бедра.

Но его руки метнулись к моим, останавливая их.

— Отлично. Никакого смакования.

Прежде чем я успела возразить, он с озорной ухмылкой притянул меня к себе и прижал к своей груди, так что моя спина плотно прижалась к его груди спереди. Он просунул одну руку под меня, обхватил мой живот, прижимая меня к себе. Когда его вторая рука скользнула под шелковистую ткань и нащупала мягкую кожу моей груди, мы оба выгнулись дугой навстречу друг другу.

Кейн оскалился и прижался ртом к моей шее.

— Ты даже лучше, чем я мог себе представить. Все эти месяцы, когда я думал, что никогда не смогу быть с тобой, — это была самая страшная пытка, которую я мог себе представить. Я хочу зарыться ртом между твоих красивых бедер.

Его слова распаляли меня. Я была мокрой и ритмично двигалась на нем. Мне нужна была его рука пониже.

Мне в голову пришла очень грязная мысль.

— Знаешь, — вздохнула я, — не только у тебя остались непристойные мысли после той совместной прогулки верхом.

Кейн замер позади меня, прежде чем выпустить дрожащий выдох. Его рука все еще держала мою грудь под ночной рубашкой, и я покачивалась на его длине, заставляя себя хныкать от желания.

— Тебе запрещено не заканчивать эту мысль.

На моих губах заиграл юмор, и я снова придвинулась к нему. Он хрипел — грубый и развратный звук — и движением руки задрал мою ночную рубашку.

— Помнишь, как ты ворвался, а я была в ванне?

Он облегченно рассмеялся.

— Я никогда не смогу забыть. Ты так мило управлялась с подсвечником. — Он прочертил ленивые круги по моему бедру, одновременно облизывая и посасывая мою шею. — Быть так близко к тебе, знать, что твое тело обнажено и блестит… Это была агония, — прошептал он, задирая ткань моего платья до самого живота.

— Ну, — сказала я, задыхаясь. — Я ласкала себя, пока ты не ворвался. Я уже почти кончила.

Он удовлетворенно зарычал, услышав мои слова, и уперся бедрами в мою попку.

Мне нравилось, какой сильной я чувствовала себя в его объятиях.

— Пожалуйста, не останавливайся. — Его голос был едва ли больше, чем шепот. Он раздвинул мои ноги и не спеша провел по внутренней стороне бедер, замирая, когда почувствовал выступившую там влагу. — О, черт. Такая мокрая для меня. О чем ты думала в тот день, моя милая пташка?

— О тебе, — вздохнула я. — Трахая меня.

Этого оказалось достаточно, чтобы вывести его из равновесия. Он повернул меня лицом к себе и грубо поцеловал, его язык исследовал мой рот медленно и жестко. Как будто если он не поцелует меня глубже, то утонет. Как будто я была кислородом. Он Наконец он провел пальцами по тому месту, которое я так хотела, и звезды затуманили мое зрение. Его легкие движения заставляли меня вздрагивать и сжиматься.

Он выдохнул во время нашего поцелуя, и это прозвучало как удушье. Но его пальцы были неумолимы — ласкали и массировали, играли на мне, как на инструментом и заставляя меня петь. Я была так близка, а он даже не…

Наконец, он позволил одному