Фрейлина. Предотвратить - Тамара Шатохина

уже сделано в армейских частях. Казнокрады не будут тихо уволены, как ныне принято – они будут демонстративно и наглядно лишены чести и изгнаны не только со службы, но и из общества. А буде это случится во время боевых действий – публично казнены расстрелянием… перед строем. И я намерен продолжать опыты с новейшими крупнокалиберными 68-фунтовыми бомбическими орудиями, которые начаты вами, Михаил Петрович! - конкретно завелся Великий князь...

- С вами все это будет произведено или без вас – решайте сами. Незаменимых людей нет, как известно. Даю вам время подумать и обещаю, что разговор в подобном тоне больше не повторится – имею понятие об уважении к заслугам, возрасту, опыту и вышестоящему начальству в принципе. Надумаете оставаться им – рад буду безмерно. Нет – не стану задерживать.

- Уволите с выговором со внесением в формуляр? – невесело хмыкнул Лазарев.

- Ежели пожелаете, как вам будет угодно… Повторюсь – решать вам. Я настолько резок сейчас только благодаря возмутительному приему. Нарушаю всякие приличия по вашему же примеру, Михаил Петрович. Терпеть подобное к себе отношение не намерен ни от кого. Предпочитаю работать с людьми, достойными моего уважения. И к себе его требую до тех пор, пока не заставил сомневаться в том, что достоин его. А такового повода я вам до сих пор не давал.

- Прошу прощения, господин контр-адмирал, - натужно выдавил из себя побагровевший Лазарев.

- Принимается. Примите и вы мои извинения за категоричность и резкость. Таковое не повторится в любом случае – какое бы решение вы ни приняли. А теперь прошу прощения… откланяюсь. Когда вы намерены быть в Севастополе?

- На следующей неделе полагаю.

- В таком случае – до следующей недели. По прибытию представлюсь положенным порядком по случаю вступления в должность военного губернатора города Севастополь. Всего вам доброго, Михаил Петрович.

- Всего доброго. А... куда вы до тех пор, Ваше высочество? - поинтересовался, вставая, Лазарев.

- А нынче я намерен посетить Симферополь и таврического губернатора. Необходимо наладить сотрудничество с Пестелем Владимиром Ивановичем.

- Подобным же образом, как и со мной? – усмехнулся вице-адмирал.

- Будет зависеть от приема. У меня нет времени… совсем его нет, к сожалению, для того, чтобы длительно убеждать в своей правоте и умасливать. Советоваться и прислушиваться к иному мнению, ежели оно убедительно, расположен. Предпочитаю деловые отношения с самого начала, либо никаких. Разрешите откланяться и всего вам доброго, - вышел Константин, опасаясь найти кого-нибудь под дверью подслушивающим. Но нет – коридор перед кабинетом был пуст.

И слава Богу! Все-таки воспользовался он своим положением знатно. Возможно, и слишком… и даже - скорее всего, потому что послевкусие от встречи горчило и сильно. Но позволить пренебрегать собой даже в малом он просто не мог, не имел права – в силу того же рождения.

Шкурятин ждал его в гостевом доме и взъерошенный вид его не понравился товарищу.

- Что с вами опять такое, Владислав Семенович? – поинтересовался обеспокоенно. И недовольно тоже – встреча с Лазаревым подпортила настроение.

- Нет более сил бездействовать, Константин Николаевич! - пылко доложил тот, - даже единый день, проведенный в бессмысленном отдыхе, чувствую настоящим преступлением. Подскажите, как следует поступить дальше? Кому предъявить изобретение Таисии Алексеевны?

Костя присел на стул и оглянулся на дверь номера – прикрыта крепко. Задумался, жестом попросив товарища помолчать. Нужно было полностью успокоиться, чтобы нервное настроение не мешало мыслить разумно. Шкурятин послушно ожидал, пожирая его взглядом. Смотрел, как на спасение. Костя улыбнулся, потерев по привычке лоб…

- Предлагаю вам дружбу, Владислав Семенович. Крепкую мужскую дружбу, если вы считаете меня достойным таковой.

- Без сомнения, Константин Николаевич, - встал тот, протягивая руку. Константин также поднялся, закрепив договор крепким рукопожатием. Постояли так, серьезно глядя друг на друга.

- На «ты» и по имени впредь наедине, - предложил Костя.

- Согласен. Так что… ты мне посоветуешь с пулеметом?

- Прежде всего, забудь в отношении него о Таисии Алексеевне.

- Да… кажется, я понимаю, - медленно кивнул тот.

- Это несложно. Что касаемо остального… подать через чиновников заявку на изобретение, означает попросту похоронить его - станут тянуть. Либо ожидая "барашка в бумажке" - мзду... либо демонстрируя свою значимость, - усмехнулся горько, - а, возможно, и хуже того - подаришь таким образом свой прожект за границу. Я напишу письмо отцу и представлю тебя изобретателем сего оружия. Поверь мне – Таисия Алексеевна претензий предъявлять не станет, да и… лучше, чтобы имя ее вовсе не звучало в присутствии моего отца. Николай Павлович знает знатных оружейных мастеров… я попрошу его, чтобы они были исключительно русского происхождения и лучше бы уральские, из глубинки. Там же хорошо бы и дело делать... А еще напомню о полной конфиденциальности и даже тайности данной работы.

- Безусловно, такие мысли и меня посещали, - кивнул Шкурятин.

- Жаль расставаться, - посетовал Костя, чувствуя вдруг, как увлажняются глаза – да что такое? Трудный какой день…

- И это взаимно, - согласился друг, нервно зачесывая пятерней золотые вихры.

- Но ты прав – спешить нужно. А посему… я сажусь сейчас за письмо. К вечеру оно будет готово, а завтра выезжаем. Ты – в Петербург, я в Симферополь.

- Принято, - согласился Владислав, - а как прошла встреча с Лазаревым?

- Пока не знаю, - затуманился Костя, - но станет ясно в течении недели, тогда обязательно отпишусь. В ответ жду того же – подробного изложения того, как пройдет твоя встреча с государем и все дальнейшее. Письма подобного характера следует отправлять регулярной курьерской службой - не почтой.

Посидели еще, помолчав. Глядя на Константина с беспокойством, Владислав предложил:

- Может вначале отобедаем? Судя по всему, до праздничного застолья у вас с Лазаревым не дошло?

Костя прислушался к себе…

- А пожалуй и не откажусь. Но без горячительного.

- Да куда уж еще и это – только усугублять…

- А рыба здесь знатная, особенно местная барабулька… та, которая жаренная… - шли товарищи по Набережной, проходящей по берегу