Зона поражения - Грэм Макнилл

— Кровь Императора! — выругался Уриил, разглядывая лежащего на ковре телохранителя Барбадена; из огромного кратера, оставленного кулаком Леодегария на виске Эвершема, текла кровь. Его ноги дергались, а веки трепыхались, словно этот человек никак не мог смириться с тем, что его убили.

Все вдруг попятились прочь от умирающего, в то время как Леодегарий навис над Лито Барбаденом.

— Что должно быть сказано, то сказано будет, — не терпящим возражений тоном произнес Серый Рыцарь.

— Конечно, конечно, — ответил ему губернатор, рассматривая труп, кажется, впервые действительно напуганный стоящим перед ним воином.

Леодегарий вновь повернулся к трясущемуся от страха кардиналу, чтобы подхватить того под руку и поднять на ноги так, словно толстяк весил не больше ребенка. Затем Серый Рыцарь сопроводил обессилевшего Тогандиса к единственному креслу в этой комнате, и истекающий потом священник с большим удовольствием погрузился в уют мягкой кожи.

— Он… он собирался меня убить? — спросил Тогандис, чей взгляд метался между покойником и воином, который размазал мозги Эвершема по полу.

— Именно так, — кивнул Леодегарий, — чтобы защитить своего хозяина.

Взгляды всех присутствующих обратились к Барбадену, и губернатор распрямился в полный рост, тщательно расправил мундир и сложил руки на груди.

— Мне извиняться не за что, — заявил он. — Я делал то, что должен был. И любой управляющий на моем месте поступил бы в точности так же.

— Нет, — произнес Уриил, приближаясь к губернатору, — не поступил бы. Вы уничтожили все население Хатуриана только потому, что это было самое простое и быстрое решение. Погиб целый город, десятки тысяч людей — и все это ради того, чтобы вы смогли поквитаться с одним-единственным человеком.

— Хатуриан являлся законной военной целью, — возразил Барбаден.

— Военной целью? — воскликнул Паскаль Блез, побагровев от ярости, и лишь своевременное вмешательство Дарона Нисато не позволило ему наброситься на губернатора. — Сыны Салинаса никогда не хранили в городе ни оружия, ни припасов! Мы намеренно старались держать их подальше от неприятностей, чтобы не подвергать опасности жизни наших семей. Вы просто убили их всех!

— Этот город защищал находящихся в розыске террористов, и потому его население стало целью для моих солдат, так что мне непонятно, с какой стати ты обвиняешь меня в убийстве.

— Нет! — крикнул Тогандис, вскакивая на ноги. — Все ты понимаешь, Лито. Ты знал, что у многих из Сынов Салинаса есть семьи в Хатуриане. И только поэтому ты сделал город своей мишенью. Еще до того, как первый танк въехал на его улицы, ты уже знал, что сровняешь там все с землей. Ты приказал Верене Каин, и она отправилась уничтожать все живое. И все это только ради того, чтобы Сильван Тайер обезумел от горя и в ярости сунулся в открытый бой.

— Так ведь сработало, верно? — усмехнулся Барбаден. — Почему вы этого не понимаете? Мы покончили и с ним, и с Сынами Салинаса. Мы добились мира!

— Мира? — горько засмеялся Серж Касуабан. — Какой же ты глупец, Лито, если и в самом деле так полагаешь. Проведи, что ли, денек в Палатах Провидения, чтобы полюбоваться, какой «мир» ты принес Салинасу.

— Так вот в чем дело! — расхохотался Барбаден. — Все это дешевый спектакль, призванный заставить меня раскаяться? Собрали здесь кучку жалких червяков, которым никогда бы не хватило ни воли, ни мозгов, чтобы выполнить необходимую работу, и позволяете им тыкать в меня своими хилыми культяпками?

Лито Барбаден повернулся к ним спиной и направился к барному шкафчику, чтобы налить себе еще портвейна.

— Мы находились в состоянии войны, — продолжил губернатор, тщательно выговаривая каждое слово, словно разговаривал с толпой имбецилов, — а война такая уж штука… на ней люди погибают.

— И этим вы пытаетесь оправдать массовое убийство? — спросил Уриил.

— Массовое убийство, военная необходимость, геноцид, — произнес Барбаден, пожимая плечами, — означают эти слова одно и то же, не так ли? Капитан Вентрис, будет вам известно, тот же великий Солар Махарий никогда не уходил от трудных решений, если в них возникала необходимость. За его спиной оставались выжженные дотла миры и вырезанные под корень планеты, и все-таки вы называете его героем. Его имя прославилось на весь Империум, а его генералы почитаются в качестве святых. Готовы ли вы бросить ему те же обвинения? Войны выигрывает та сторона, которая способна зайти дальше и принять решения, для которых ее противник оказывается слишком слаб. Или же вы провели вне ордена столько времени, что уже забыли о таких простых истинах?

— Вы заблуждаетесь, губернатор, — возразил Уриил. — Я достаточно повидал смертей, и благородных, и подлых, и прекрасно осознаю, что война — грубое, кровавое дело, пробуждающее в людях одновременно и самые прекрасные, и самые отвратительные черты. Мы живем в жестокой, опасной галактике, во тьме которой кружат неописуемые ужасы, только и мечтающие, чтобы поглотить нас, но, позволяя себе обратить оружие против своих же собратьев, мы с тем же успехом могли бы просто приставить нож к собственному горлу.

— Никогда бы не подумал, что космический десантник может быть столь наивен, — сплюнул Барбаден. — Мы пребывали в состоянии войны с противником, наносящим удары из тени и избравшим тактику террора. Как бы мы могли победить, если бы не прибегли к их же собственным методам?

— Когда-то ты был человеком, Лито Барбаден, но чудовищем суть стал, — произнес Шейво Тогандис. — Было время, когда я гордился тем, что служил с тобой, пока все не изменил тот день, и теперь все мы понесем за него расплату.

— Расплату? — спросил Барбаден. — И кто же меня заставит?

— Я уже говорил: мертвые взыскуют отомщения.

— Мертвые? — рассмеялся губернатор. — По правде сказать, я их не очень-то боюсь. Не в их юрисдикции пока.

— Ошибаешься, — сказал Тогандис. — Я видел их. Чувствовал их ледяное дыхание и касание мертвых пальцев. Они хотят поквитаться за то, что мы с ними сделали. Ганнон Мербал больше не смог этого выносить и распрощался с жизнью прямо на глазах у Дарона, и хотелось бы мне обладать той же смелостью. Во имя любви Императора, да ведь ты же знаешь, что мертвецы уже погубили и Мезиру Бардгил, и Верену Каин, и «Клекочущих орлов»! А теперь пришла и наша очередь — моя, твоя, Сержа. Больше никого не осталось.

Леодегарий поднял руку, не давая Барбадену ответить.

— Кардинал говорит правду, мертвые уже здесь. Я ощущаю их присутствие, и вовсе не обязательно обладать ментальным даром, чтобы почувствовать буйствующих призраков. Вся планета стонет от них.

— Но как такое возможно? — спросил Уриил. — Как могут мертвые вернуться, после того как их уже похоронили?

— В каждом из нас живет искра, дух или душа — называй как хочешь, — и в момент смерти она покидает тело, чтобы раствориться в варпе, — ответил Леодегарий, — но, когда одновременно погибает столь великое число людей, да еще и охваченных такой ненавистью и таким страхом, какие, несомненно, испытывали жители Хатуриана, их души вполне могут сохранить самоосознание.