Кудеяр. Аленький цветочек - Феликс Разумовский

Между тем Звягинцев с Кнопиком и Скудин с Глебом Буровымтоже вовсю наслаждались благами цивилизации. Высушенные, отогревшиеся и сытые,они пребывали в том блаженном состоянии духа, когда на сердце воцаряютсяспокойствие и умиротворенность, а пережитые испытания кажутся пустячными илегко одолимыми. Что до Эдика – он в баню не пошёл, столовую проигнорировал и,переживая некое подобие катарсиса, лежал пластом. Как был – мокрый. И рыдал вголос.

– Косит под убогого, гад, чтобы не били, –определил его состояние Боря Капустин. И хрустнул пальцами, складывая пудовыекулаки. – На гной его пора… Человека делать, пока не поздно.

– Уже поздно, милый мой, характер ребенка формируетсядо трёх лет. – Гринберг прокалённой иглой вскрыл кровавую мозоль на ладониСкудина, хмыкнув, полюбовался на свою работу.

– «Болять мои раны на боке», – негромко пропел Кудеяр.

– «Одна заживаеть, другая нарываеть, а третия засела вглыбоке», – весело подтянул Гринберг. – Всё, командир, последняя,остальные и так пройдут. Теперь ссы на них, пока не иссякнешь. А если вдругиссякнешь – поможем…

– Да уж как-нибудь справлюсь, – рассмеялся Иван.Давно когда-то в Анголе Грин фальшивил эту же песенку, зашивая ему глубокораспоротое бедро. Под руками не нашлось ни обезболивающего, ни антисептиков.Обошлись крепкой ниткой, обычной иглой… и человеческой мочой, имевшей наафриканской жаре консистенцию густого рассола. Ничего – зажило как на собаке…

В это же самое время в вагончике у Звягинцева происходилнебольшой междусобойчик, замаскированный под научный консилиум. На повестке днябыла череда таинственных событий, несомненно между собой связанных. Явлениепервое – загадочный портрет в интерьере пещеры. Потом неприятности у братцевохотников. Теперь вот внезапный шторм на озере. Все это были определённо звеньяодной цепи, только вот какой? Профессора общались не торопясь, покуривая и потягиваячерный кофе с коньяком. Спешить было некуда – всё равно день уже пропал.

– Итак, досточтимые коллеги, мы столкнулись с рядоманомальных фактов. – Звягинцев задумчиво отхлебнул из чашки, качнулголовой и подлил себе коньяку. – По-моему, мы имеем дело с целойсовокупностью причин. Во-первых, особые геопатогенные зоны, через которыепроходят космические энергоинформационные потоки. Во-вторых, уникальноестроение земной коры. А именно, наличие в большом объёме ураноносных иредкоземельных руд. Энергоинформационный поток Земли свободно проникает наповерхность по застывшей вулканической магме, которая здесь словно гвоздьпронзает горную толщу. Результирующая всех этих факторов и приводит каномальным проявлениям… коим мы с вами и были свидетелями. Есть возражения?

– Возражений нет, – проворчал Шихман. – Вотесли мы ещё дотянем логические ниточки от этих отправных точек до, хм,сновидчески отрезанных органов наших охотников…

Тут надо заметить, что несколько раньше братья Хулио иБенджамин, взятые учёными в оборот, мало-помалу отбросили спецназовскуюзастенчивость и рассказали обо всём, не утаивая деталей.

– Случайность – это тоже закон, имя которого до порынеизвестно. – Бубенчиков со вздохом вытащил роскошную пенковую трубку ипринялся набивать ее ароматизированным табаком. – Мы сами с вами сплошныеслучайности. – Он чиркнул спичкой, закурил, и в воздухе густо запахложасмином. – Хомо сапиенс совершенно не приспособлен к существованию нанашей планете. Сила тяготения для него велика примерно в два раза, биологическиечасы работают в ином ритме, чем у любого земного существа, необыкновенно мощныймыслительный аппарат используется лишь процентов на десять. Да ещё инеадекватно используется. Этакий самонадеянный недоросль с атомной дубиной…

– От которого шкафы нужно запирать, – перебилБубенчикова Шихман.

– Вот их, кажется, и запирают, – хмуро проговорилЗвягинцев.

– И за которым глаз да глаз нужен, – продолжалШихман. – Хорошая опытная нянька. С ремнём…

Ему очень импонировали теории об инопланетном вмешательствев исторический ход земных дел.

– Египетская цивилизация, – Бубенчиков поставил настолик опустевший стакан, – просуществовала в неизменном виде более трёхтысяч лет. Это при том, что жрецы владели секретами генной инженерии, ядерного распадаи таинственной энергии «мармаш». Однако – кстати о няньках – никто не началготовить на соседей бомбу, не занялся клонированием и не устроил Чернобылягде-нибудь в районе Абидоса. Техническое развитие не должно опережатьментально-этического – вот о каком законе пеклись жрецы-египтяне. Зато потомпошло-поехало. И вот приехали…

Он грустно махнул рукой.

– Похоже, космическая нянька потеряла квалификацию.Вместе с ремнём, – хмыкнул Шихман, закрывая «конвульсиум». – Мы, пообыкновению, знаем, коллеги, только то, что мы ничего не знаем…

– Зато другие не знают даже и этого, – хоромпроцитировали Сократа Звягинцев и Бубенчиков-Беллинг.

Над Кольским полуостровом бушевала гроза, вызваннаянедовольством местных богов. Остальная планета жила по законам хомо сапиенса,которого давно не пороли ремнём. Сосед резал соседа из-за украденной курицы,правительства посылали свои народы в бой из-за нескольких квадратных километровпеска или болот, никому на самом деле не нужных. Высоколобые умники взасекреченных лабораториях трудились над уже вовсе запредельными средствамиуничтожения, а политики изобретали предлог испытать эти средства если не насоседях, так на собственных жителях…

Когда Лев Поликарпович Звягинцев наконец вышел из вагончикапод ночной дождь и подставил ему лицо, холодные капли показались ему ненаказанием, а благословением Божьим.