На острие клинка - Эллен Кашнер

Городская знать бросилась к мечнику с поздравлениями. Нобили спешили принести извинения. Они хотели, чтобы он восхитился их нарядами, мечтали пригласить его на обед. Ричарду показалось, что еще минута, и он кого-нибудь ударит, непременно кого-нибудь треснет кулаком, если от него не отвяжутся, не перестанут толпиться вокруг, пытаясь до него дотронуться, привлечь его внимание.

Рядом словно из-под земли вырос комендант тюрьмы, который подхватил Ричарда под локоть. Стражники расчистили дорогу, и мечнику с комендантом удалось выбраться из Зала Совета в небольшую приемную. Сент-Вир услышал знакомый голос:

— Надеюсь, ты не думал, что тебе позволят просто так взять и уйти?

— Думал. А что, зря? — Ричарду очень хотелось пить, у него ныли раны.

— Ты герой. Тобой восхищаются, — пояснил Алек до боли знакомым тоном, — они хотят, чтобы ты переспал с их дочерьми. Однако в связи с этим желаю напомнить, что у тебя имеются кое-какие обязательства перед домом Тремонтенов.

— Я хочу домой.

— Сначала дом Тремонтенов намеревается выразить свою признательность. Снаружи ждет карета. Я потратил целое состояние на взятки, чтобы по дороге нас никто не побеспокоил. Идем.

Это была та самая разукрашенная карета, в которую Сент-Вир усадил герцогиню после спектакля. Внутри на сиденьях лежали бархатные подушки кремового цвета, набитые, судя по ощущениям, гусиным пухом. Ричард откинулся на спину и закрыл глаза. Экипаж чуть дернулся и покатился вперед. Поездка ожидалась долгая. Здания, принадлежавшие Совету, располагались далеко на юге. Желающим попасть на Всхолмье предстояло пересечь реку. Мечник подумал, что его вряд ли повезут в Приречье — тамошние улочки были слишком узкими, и экипаж таких размеров просто не смог бы по ним проехать.

Ричард услышал шорох бумаги. Алек протягивал ему сверток, в котором лежали расплющенные, липкие булочки.

— Больше мне ничего не удалось достать.

Сент-Вир проглотил одну, за ней — другую. Потом исчезла и третья булочка. Ричард не помнил, как брал ее в руки, но ощутил, что голод отступает. Алек все еще хрустел оберточной бумагой в поисках отвалившихся кусочков глазури. Несмотря на изысканную красоту одеяния из черного бархата, у Алека, похоже, не было носового платка, а свой Ричард потерял в тюрьме.

— Дома нас ждет шампанское, — сообщил Алек. — Хотя, знаешь, я еще не уверен, что рискну тебе помочь с ним расправиться. Я совсем отвык от вина — страшно вспомнить, сколько я уже не пил.

Ричард снова откинулся назад и закрыл глаза, надеясь, что его сморит сон. Должно быть, он действительно задремал, поскольку сознание утратило связность мыслей. Вскоре, раньше, чем он ожидал, карета остановилась, и лакей открыл дверь.

— Особняк Тремонтенов, — объявил Алек, выпрыгнув вслед за мечником из кареты. — Прошу меня извинить, я… — Он осторожно посмотрел на одно их окон верхнего этажа. — У меня срочная встреча.

Наверняка все было спланировано и предусмотрено заранее. После того как Ричард остался один, его отвели в одну из тех комнат, к которым он привык еще в те дни, когда проводил много времени на Всхолмье. В покоях его ждала горячая ванна, в которой мечник нежился не так долго, как ему хотелось, — все из-за слуг, которые вертелись вокруг него. Наконец они ушли, чтобы не мешать ему самостоятельно одеться. Ричард накинул на себя плотную белую рубаху и, повалившись на мягкую кровать, погрузился в глубокий сон.

Его разбудил звук открывающихся дверей. Слуга принес Ричарду поднос с холодным ужином, который мечнику позволили съесть в одиночестве. Сент-Вир поставил поднос на маленький столик у окна, из которого открывался вид на сад и аккуратно подстриженные газоны, протянувшиеся до самой реки. В свете заходящего солнца ее воды приобрели цвет шлифованной меди. Сейчас мечник мог делать что хотел, и это ему нравилось — в присутствии слуг, особенно хорошо вышколенных, он чувствовал себя очень неуютно. Такие слуги казались мечнику некими автоматами, волею случая умеющими дышать и разговаривать. Нобили всегда вежливы со слугами, но при этом не обращают на них никакого внимания, словно их не существует вовсе, а Ричарду такое не под силу. Если кто-нибудь был рядом, мечник непременно об этом помнил.

Слуги герцогини Тремонтен считались одними из лучших. Они обходились с мечником учтиво и почтительно, как с важным и могущественным гостем.

Держась от Ричарда на почтительном, предписанном этикетом расстоянии, они повели мечника по коридорам и лестницам вниз, к его благодетельнице.

Сент-Вир понятия не имел, чего ему ждать, поэтому счел за лучшее не ломать зря голову. Однако он ничего не мог с собой поделать и все гадал, увидит ли сейчас Алека. Мечник подумал, что, пожалуй, был бы рад встретиться с ним в последний раз, сейчас, когда в голове прояснилось. Сент-Виру хотелось сказать другу, что ему идет новая одежда. Пока мечник шел по коридорам особняка герцогини, разглядывая красочный орнамент, в узоре которого мерещилась насмешка над окружающей роскошью, ему перестало казаться таким уж странным, что Алек принадлежит к роду Тремонтенов.

Гостиная дышала такой роскошью, что в глазах начало рябить. Она была битком набита всякими диковинками разных форм и расцветок, которые отражались в огромном выпуклом зеркале, висевшем над камином. В кресле возле огня сидела женщина и что-то вышивала.

Ричард увидел огненно-рыжие волосы и повернулся, намереваясь выйти, однако двери захлопнулись прямо перед его носом. Катерина Блаунт вскочила, выронив вышивку.

— Миледи, — тихо произнесла она сдавленным от страха голосом. — Тебя должны были отвести к миледи…

— Ничего страшного, — ответил Сент-Вир, все еще стоявший у дверей. — Насколько я понимаю, слуги ошиблись комнатой.

— Ричард, — затараторила она от волнения, — ты должен понять… Мне обещали, что тебе не сделают больно.

— Разоружить мечника, не сделав ему при этом больно, невозможно, — спокойно ответил он. — Впрочем, я уже пришел в себя. Мне самому открыть дверь или следует постучать, чтобы за меня это сделал слуга?