Кая. Полукровка - Анна Бегун

– А я тебя лечил все эти месяцы! Каждую неделю приносил мне заразу какую-нибудь, у нас даже младенцы столько не болеют!

– Доктор! – жалобно простонал Гард, не находя уже аргументов.

Старик вздохнул, покачал головой и задумался на несколько секунд.

– Черти с тобой, – ворчливо буркнул он. – Жди меня в холле.

Он распахнул дверь, и Гард услышал сильный голос лучшего доктора столицы:

– Всё в порядке, я дал ей лекарство, скоро она придёт в себя. Мне тут по пути рассказали, что у вас Линок Бездушный приболел? Позволите взглянуть? Дело в том, что я его лечил когда-то... О, господин ректор! Как ваш желудок? Вы приходите, если вдруг что, запускать такие вещи нельзя... Да, я занимался Ленком лично после тех событий. Подозреваю, что у него обострение...

Голоса и шаги стихли, скрывшись за какой-то дверью, а Гард с облегчением уткнулся лбом в холодную кладку стены.

Когда он вышел из туалета, в холле уже почти никого не было. В огромном пустом зале сидел только Дин, опустив голову, словно та стала невероятно тяжёлой. Гард присел рядом.

– Привет, – просто сказал он. – А ты здесь что делаешь? Тоже под подозрением?

Дин невесело усмехнулся.

– Я был бы под подозрением, если бы что-то с дворником случилось. Я так... пришёл убедиться, что Кая в порядке.

– А Мика?

– Она ушла на урок. У неё там... не важно. Почему Каю всё ещё там держат?

– Как держат? – Гард невольно нашёл взглядом комнату с вырезанной не деревянной двери цифрой восемь. – Всех же отпустили?

– Отпустили. А она там.

– Скоро отпустят, – неуверенно проговорил он и вздрогнул, когда в холл вошла смеющаяся делегация из доктора Нака, ректора и пары гвардейцев.

– Олешенька! – воскликнул врач, подходя к Гарду. – Спасибо, что дождалась. У меня к тебе есть ещё разговор по поводу твоего здоровья.

Доктор замер, не дойдя несколько шагов, как только взгляд его остановился на Дине.

– Прошу прощения, – осторожно сказал Нака, склоняясь над ним. – Пэир?

– Пэир – мой отец, – хмуро ответил тот.

– Ах да, прошу прощения, – улыбнулся врач тонкими стариковскими губами. – Дин, я полагаю? Мы с вами встречались, когда вам было всего три годика. Как сейчас помню: лихорадка, сыпь, одышка... Вот испугалась тогда ваша мать! А вы боец. Да, боец... Как и Пэир...

Лицо Дина стало настолько напряжённым, что Гард уже приготовился было защищать доктора от этого ненормального, но ничего не произошло. Дин просто встал и направился к гвардейцам:

– Скажите, а вы не отпустите девушку из восьмой комнаты?

– Какую девушку?.. – спросил тот гвардеец, который ездил за доктором, но дальнейшего разговора Гард не услышал. Врач взял его за плечо и потянул к выходу.

– Бедный мальчик, – говорил он, на ходу качая головой. – Ох, если его одолел тот же недуг, что отца, не завидую я ему... Скажи-ка, парень, ты с ним знаком?

Уже у самой двери Гард обернулся и успел таки краем глаза заметить, как гвардейцы вместе с Дином заходят в восьмую комнату, но в следующее мгновение старичок с неожиданной силой вытащил его на улицу.

– С Дином? Не то чтобы знаком, но встречались несколько раз.

– Ты не знаешь, не одолевают ли его внезапные приступы злости? Неожиданная агрессия? Может, чрезмерное стремление найти виноватого?

– Б-бывает, – запнулся Гард, не заметив камень под ногами.

Врач молча застегнул на себе плащ и поплотнее закутался в него.

– Ох, бедняга... Отправь-ка его ко мне. Скажи, у меня есть мысли, как ему помочь. А если будет спорить... а он будет спорить! – скажи, что выбора у него нет. У меня – надежда. У него – безнадёга.

Некоторое время они молча шли по пустынной дороге через территорию Училища, пока доктор, наконец, не собрался с мыслями. Гард знал его уже довольно давно и знал, что не стоит перебивать мысли старика. Они были хрупкими и летучими, несмотря на отменную память.

– Я что хотел сказать-то, – произнёс врач, глядя на пролетающих мимо птиц. Они боролись с порывами ветра, то падая вниз, то взмывая выше. – Экспедицию собрали. Поплывёшь за море?

Гард не ответил. Он так долго ждал этого, но теперь, когда возможность оказалась совсем близко, уже не был уверен.

«Как же Кая?.. – мелькнуло у него в голове. – Она... справится. В конце концов, ей покровительствует сам король.»

– Да, – сказал он после минутного раздумья. – Поплыву.

Другой дознаватель так и не пришёл. Когда меня наконец выпустили, по ощущениям где-то через полчаса, в зале был только Дин и пара гвардейцев.

– Привет, – кивнула я в ответ подошедшему другу. Гвардейцы уже не обращали на меня внимание, только тихо обсуждали что-то между собой. – Ты не в курсе, что происходит? Где все? Их уже допросили, что ли? Или виновных нашли?

– Можно сказать и так, – ответил Дин, глядя на меня со странным выражением облегчения и радости. – Насколько я понял, никто и не виноват оказался. Вроде как обострение старой болезни.

– Вот! – победно вскинула указательный палец, и мы медленно пошли в сторону входной двери. – Говорила же, он просто ненормальный!

– Не то слово. Ты-то им зачем понадобилась?

Я раздражённо дёрнула плечом.

– Так... были у меня с Комендантом кое-какие недопонимания. Да и... кажется, они знают про мои способности.

– Ведьмовские?

– Ага. Откуда только...

Дин уже собрался было толкнуть тяжёлую дверь, но та распахнулась прямо перед носом, и он сделал шаг в сторону, пропуская внутрь старика, а следом и ректора.

– Но куда же вы его увезёте? – взволнованным голосом спросил ректор старика, отряхивавшего с плеч мелкие сухие листочки. – В таком-то состоянии?

– Господин Котей, – спокойно отвечал тот. – Поверьте, в Академии он будет не в меньшей безопасности. За последние годы многое изменилось в медицине, особенно что касается такого рода заболеваний. Вы здесь у себя здесь заперлись, и совсем не знаете, что в мире творится. Слыхали, допустим, о последних мятежах?

– Безобразие! Чем же недовольны люди?

– Да черти их покусали, требуют открыть границы.

– Что-о?!

Дверь ректорского кабинета захлопнулась, и голоса затихли.

– Кая? – окликнул Дин, который уже некоторое время стоял одной ногой на улице. – Ты идёшь?

Спохватившись, я застегнула плащ на все пуговицы и побежала навстречу ветру.

На день рождения Джуса собрались ближе к сумеркам. Словно после бессонной ночи, мы с Оле уснули сразу, как только оказались дома, и ни о какой учёбе на сегодня речи уже не шло. Ветер улёгся, но все мостовые покрылись тонким слоем льда, по которому предательски скользили сапоги из тонкой кожи. Воздух, казалось, звенел от стоящего в нём мороза, и был на удивление прозрачным.