Монастырь - Игорь Вагант

– И бежать вы тоже не должны пытаться. Кевин! – рявкнул он, кивнув в сторону Миа. – Руки ей свяжи и ни на шаг от себя не отпускай.

– Ваша милость… – жалобно прошептала Миа.

Гвендилена закусила губу.

– Я обещаю.

* * *

– Никогда, – процедила Гвендилена сквозь зубы, – никогда. Слышите, вы!? Мой отец вас в порошок сотрет.

Она сидела в кресле, вцепившись в подлокотники, осунувшаяся, бледная, в платье, запачканном от почти недельной тряски в седле, и даже кое-где в прорехах – там, где до нее дотягивались ветки деревьев.

Растрепанный вид девушки резко контрастировал с окружающей обстановкой. Комната поражала кричащей роскошью: резными панелями из редкого дерева, которое доставляли с Желтых островов – густо-коричневого цвета с алыми прожилками – сервантами, заставленными золотой посудой, коврами на мозаичном полу и шпалерами на стенах, серебряными канделябрами, в которых горело не меньше трех десятков свечей.

Костистая фигура герцога Хильдеберта из Анга возвышалась над Гвендиленой, подобно гигантскому насекомому. Хильдеберт был выше ее на добрых две головы, с впалыми щеками и узким лицом, на котором выступали острые скулы; желтые зубы виднелись из-под вздернутой губы. Его камзол сверкал россыпью драгоценных камней. Длинными узловатыми пальцами он сжимал кубок с вином так крепко, что казалось, будто кубок сейчас сожмется в комок фольги. Темные глаза колючками смотрели из-под клочковатых бровей.

– Поймите меня, девушка… – Голос герцога скрипел, как плохо смазанные петли.

– Я вам не девушка, – резко сказала Гвендилена. – Я – Этирне Тэлфрин, виконтесса Абергавенни, баронесса Ро, Гуидир и Кидвелл, и прошу помнить об этом.

– Ну, конечно, – Хильдеберт осклабился. – Я помню, и именно поэтому имею честь принимать у себя столь очаровательную гостью. Так вот: я богат. Я много богаче нынешнего короля и даже, уж простите, вашего батюшки.

– Пф-ф, – фыркнула Гвендилена.

– Да, я отнюдь не преувеличиваю. Вы намерены исполнить волю отца и выйти замуж за Сигеберта, которого ни разу не видели, и это похвально. Но вы когда-нибудь бывали в Лонливене? Это бедняцкая хибара, едва ли достойная названия конюшни в Анге. Только в этом замке двадцать пять очагов, девушка. Двадцать пять. А ведь я знаю, что условия, в которых вы провели юность, дают вам основания особенно ценить жизненные удобства. И все это будет вашим, как только вы станете моей супругой. Ваш отец вынужден будет поддержать ваш выбор, а наш сын станет королем всего, поймите, всего королевства. Никто не сможет выстоять против объединенных сил Анга и Нордмонта.

– Если я не ошибаюсь, вы уже женаты? На Айлин Леолинен, сестре короля?

– Это не проблема, милая. Тем более что этот брак не дает мне никаких преимуществ. Другое дело – вы.

Гвендилена поднялась с кресла.

– Мне жаль вас, ваше высочество. Мейстер Орнворт рассказывал мне о знатнейших родах Корнваллиса и, когда речь зашла о вас, у меня сложилось представление, что золотые монеты заменяют вам честь и рыцарское достоинство. А теперь вижу, что еще и мозги.

Хильдеберт прокашлялся. Лицо его оставалось бесстрастным.

– Поверьте мне, большинство женщин без раздумий приняли бы то, что я предлагаю вам.

– Большинство женщин – дуры.

Герцог усмехнулся.

– Ну что ж. Наш общий друг сир Ронан Альбрад говорил, что вы не глупы. И еще он предупреждал меня о вашем горячем нраве, но я надеялся, что разум возобладает. Но нет, так нет. Вы не оставляете мне выбора. Вы выйдете из этого замка только в качестве моей супруги. И это случится скоро, я обещаю.

– Вы не посмеете…

– Отчего же? А теперь позвольте мне покинуть вас. Вашу служанку сейчас пришлют. И у вас есть время подумать до утра.

– Или что? – высокомерно спросила Гвендилена.

Герцог едва заметно усмехнулся.

– Или мне придется уговаривать вас, милая. Настойчиво уговаривать. Ведь в ином качестве я отпустить вас уже не могу.

Хильдеберт развернулся и направился к двери. Створки раскрылись, как по мановению волшебной палочки.

– Да, и еще одно. – Герцог посмотрел на нее через плечо. – Никто из тех, кто мог бы помочь вам, не знает, что вы находитесь здесь. Для всех вы похищены и, скорее всего, убиты лесными гладдами, которые в кровавой схватке уничтожили большую часть отряда благородного сира Альбрада. Поразмыслите над этим.

Гвендилена стояла, кусая губы от злости.

Через четверть часа в опочивальню влетела Миа. Ее лицо было испуганным, а на щеках виднелись невысохшие бороздки от слез.

Гвендилена коротко на нее взглянула.

– Что они сделали с тобой?

– Ничего, ваша милость. – Миа отчаянно затрясла головой. – Но я боюсь, я страшно боюсь. Кто этот господин, такой… высокий?

Гвендилена вздохнула и снова уселась в кресло.

– Это Хильдеберт Анжский, герцог здешних мест. Хочет, чтобы я вышла за него замуж.

– О-о, – протянула Миа, – и тогда они оставят нас в живых?

Гвендилена досадливо поморщилась.

– Глупости. Замолчи. Не твоего ума это дело.

– А что…

– Замолчи.

Гвендилена посидела несколько минут, о чем-то раздумывая. Потом вскочила и бросилась к единственному в комнате окну. Она распахнула створки и выглянула вниз. Порыв прохладного ночного ветра ворвался в опочивальню, затушив половину свечей.

– Ерунда. Футов тридцать, не больше.

Миа с ужасом смотрела на госпожу.

– Вы хотите…

– Именно. Хочу.

Гвендилена обошла комнату, затем примыкавшую к ней спальню, по-хозяйски оглядывая шпалеры на стенах и, наконец, остановила взор на огромной кровати под балдахином.

– Вот что, – сказала она, – Миа, снимай все гобелены. Мне нужны шнуры, на которых они крепятся. А я займусь простынями.

Служанка всплеснула руками.

– Госпожа, вы упадете… вы даже не знаете, в какую сторону бежать!

– Чушь. Я лазила по деревьям лучше всех соседских мальчишек. А ты, если хочешь, можешь остаться здесь.

Миа охнула и кинулась к ближайшей шпалере.

Спустя час Гвендилена с удовлетворением оглядела результат совместных трудов. Веревка получилась крепкая и длинная, с множеством узлов, чтобы легче было держаться. Один конец она закрепила на ножке тяжелого комода, а к другому привязала подсвечник. Миа следила за этими манипуляциями, широко раскрыв глаза от изумления. Затем Гвендилена, высунувшись из окна, принялась осторожно спускать веревку вниз, стараясь, чтобы подсвечник не звякал о камень, и испуганно замирая, когда ветер слишком сильно раскачивал веревку. Слава богам, эта часть стены была глухая, а внизу, в паре шагов от основания башни, виднелся ров с маслянисто-черной водой.